Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь
On the Origin of Species
Титульная страница издания 1859 года On the Origin of Species
Автор	Чарльз Дарвин
Жанр	наука , биология
Язык оригинала	Английский
Оригинал издан	24 ноября
Издатель	Джон Мюррей
Выпуск	24 ноября
Страниц	502
Носитель	Print (Hardback)
ISBN
Предыдущая	«О склонности видов формировать разновидности и о сохранении видов и разновидностей естественным путём отбора»
Следующая	Опыление у орхидных

В этом научном труде Дарвин представляет длинную цепочку аргументов в пользу своей теории. Согласно ей, группы организмов (называющиеся сегодня популяциями) постепенно развиваются благодаря естественному отбору . Именно в данном труде этот процесс был впервые представлен широкой общественности. Впоследствии совокупность принципов, изложенных Дарвином, стали называть дарвинизмом . В частности, Дарвин продемонстрировал подробные научные доказательства , собранные во время его путешествия в Южную Америку , на Галапагосские острова и в Австралию на борту корабля «Бигль» c 1831 по 1836 год. Одновременно он опровергал доктрину «созданных видов» (англ. created kinds ), на которой основывалась вся биология его эпохи.

Различные эволюционные идеи уже были предложены для объяснения новых открытий в биологии. Так, была растущая поддержка таких идей среди диссидентских анатомистов и широкой общественности, но в первой половине 19-го века английское научное учреждение было тесно связано с Английской Церковью, в то время как наука была частью естественной теологии. Представления о трансмутации видов были спорными, поскольку они конфликтовали с верой о том, что виды были неизменные части проектной иерархии и что люди были уникальными, и не были связаны с другими животными.

Книга была понятна широкой читательской аудитории и вызвала большой интерес уже при публикации. Первый тираж величиной 1 250 экземпляров был раскуплен в тот же день. Представленные в ней тезисы до сих пор являются основой научной теории эволюции .

История разработки эволюционного учения

Предпосылки

По крайней мере в поздних изданиях Дарвин отмечал наличие зачатков эволюционного учения у античных мыслителей, в частности у Аристотеля . Жорж Бюффон уже в 1766 году сделал предположение, что схожие животные, такие как лошадь и осёл, или тигр и леопард являются видами, объединёнными общим предком.

Зарождение эволюционного учения

В 1825 году Дарвин поступил на медицинский факультет Университета Эдинбурга. Вскоре, на втором году он увлекся естественной историей и бросил медицинские занятия, чтобы заняться изучением морских беспозвоночных с Робертом Грантом. Последний был сторонником теории перерождения видов Ламарка . В 1828 году, по настоянию отца, Дарвин поступает в колледж Христа Кембриджского университета , чтобы получить сан священника Англиканской церкви . Изучая теологию, философию, классиков литературы, математику и физику, он особенно углубляется в ботанику и энтомологию .

В декабре 1831 года, после окончания учёбы и став 10-м в списке из 178 успешно сдавших экзамен, Дарвин отправился в плавание на корабле «Бигль » в качестве натуралиста. К тому времени он был знаком с трудами Лайеля и во время путешествия убеждался в справедливости теории униформизма . Первая высадка на острове Сантьягу укрепила его в мысли о том, что униформизм является ключом к пониманию истории ландшафта.

История написания и издания «Происхождения видов»

Чарлз Роберт Дарвин

Происхождение видов

Во внутреннем оформлении использована фотография: Ian Campbell / Istockphoto / Thinkstock / Getty Images

Чарлз Дарвин (фото 1854 года)

Краткий очерк жизни Дарвина

К. А. Тимирязев

«Зовут меня Чарлз Дарвин. Родился я в 1809 году, учился, про-кругосветное плавание – и снова учился». Так ответил великий ученый назойливому издателю, добивавшемуся получить от него биографические сведения. По счастью, о жизни этого человека, изумлявшего и обвораживавшего всех своей почти невероятной скромностью, сохранились более обильные документальные сведения в напечатанных после его смерти «Автобиографии» (предназначавшейся исключительно для семьи) и пяти томах переписки, тщательно собранной и изданной его сыном Фрэнсисом и профессором Сьюардом. На основании этих источников, по возможности выражаясь словами самого автора, был составлен по случаю кембриджского чествования его памяти краткий, прекрасно иллюстрированный биографический очерк, раздававшийся всем приезжим и, кажется, не поступивший в печать. Эта краткая биография, кое-где дополненная, легла в основание предлагаемого очерка.

Родился Дарвин 12 февраля 1809 года в Шрусбери, в доме, сохранившемся до сих пор и живописно расположенном на берегу Северна. Дед его был известен как ученый, медик, поэт и один из ранних эволюционистов. Об отце Дарвин отзывался как о «самом умном человеке, какого он знал», из его качеств отличал удивительно изощренную способность к наблюдению и горячую симпатию к людям, «какой я ни в ком никогда не встречал».

В школе Чарлз, по собственному его отзыву, ровно ничему не научился, но сам забавлялся чтением и химическими опытами, за что получил прозвище «Газ». В позднейшие годы на опросные пункты своего двоюродного брата, знаменитого статистика Гальтона, дал следующий ответ на вопрос: «Развила ли в вас школа способность наблюдательности или препятствовала ее развитию?» – «Препятствовала, потому что была классическая». На вопрос: «Представляла ли школа какие-нибудь достоинства»? – ответ был еще лаконичнее: «Никаких». А в общем выводе: «Я считаю, что всему тому ценному, что я приобрел, я научился самоучкой».

Шестнадцати лет он уже был вместе со старшим своим братом в Эдинбургском университете, где слушал лекции на медицинском факультете. Через два года перешел в Кембриджский университет, где по желанию отца перешел на теологический факультет. Его серьезно заинтересовало только «Натуральное богословие» знаменитого Палея (выдержавшее девятнадцать изданий) . Три человека имели на него несомненное влияние: это были Генслоу, Седжвик и Юэль. Первый как ботаник и, по-видимому, как высоко нравственная личность; ему же Дарвин был обязан и тем, что, по его собственному признанию, «сделало возможным и все остальное в моей жизни», т. е. кругосветное путешествие на «Бигле». Если с Генслоу он делал экскурсии по соседним болотам, которыми гордится Кембридж, то с Седжвиком он карабкался по необитаемым горам Уэльса и научился умению делать геологические разведки еще не исследованных мест, что особенно пригодилось ему в путешествии. Наконец, о Юэле (астрономе и авторе известной «Истории индуктивных наук») он отзывался, что он был одним из тех двух встреченных им в жизни людей, поражавших его увлекательностью своего разговора на научные темы. Тем не менее и время, проведенное им в Кембридже, он считал почти потерянным, хотя «в общем итоге самым веселым в своей счастливой жизни». С увлечением занимался он только собиранием жуков.

Настоящей его школой было пятилетнее (с 1831 по 1836 год) кругосветное плавание. Уезжая, он увозил с собой только что вышедший первый том «Основ геологии» Лайеля. Снабжая Дарвина этой книгой, Генслоу советовал ему пользоваться ее богатым содержанием, но не останавливаться на слишком смелых идеях реформатора геологии. Дарвин последовал совету, выполнил его только наоборот – он не остановился, а ушел вперед гораздо далее своего учителя, каким всегда с благодарностью признавал Лайеля.

Наиболее поразили его и в то же время оказали наибольшее влияние на всю его дальнейшую деятельность четыре факта. Во-первых, постепенная смена органических форм по мере перемещения с севера на юг по восточному и с юга на север по западному берегу Южной Америки. Во-вторых, сходство между ископаемой и современной фауной той же страны. И в-третьих, черты сходства и различия обитателей отдельных островов архипелага Галапагос как между собой, так и с обитателями соседнего континента. Четвертым, несомненно глубоким впечатлением, вынесенным из этого путешествия, отразившимся гораздо позднее на его отношении к вопросу о происхождении человека, было первое впечатление, произведенное на него туземцами Огненной Земли; воспоминание о нем выразилось в известных словах, что ему легче примириться с мыслью о далеком родстве с обезьяной, чем с мыслью о близком происхождении от людей, подобных тем, которых он увидал при первой высадке на Огненную Землю.

Через год по возвращении в Англию (в 1837 году) он начинает свою первую записную книжку, в которую заносит все имеющее отношение к вопросу о происхождении видов. Задача с первого же раза охватывается им со всех сторон, как это видно даже из одной странички этой записной книжки. Но только через два года, в 1839 году, перед ним раскрывается путеводная нить к этому лабиринту хотя и согласных, но продолжающих быть непонятными свидетельств в пользу единства происхождения всех органических существ. Чтение книги Мальтуса и близкое знакомство с практикой приводят его к выводу о существовании «естественного отбора», т. е. процесса устранения всего несогласного с ним, предустановленного, гармоничного, целесообразного, как выражались теологи и телеологи, полезного, приспособленного, как будет отныне называться эта коренная особенность организма. Краткий очерк всей теории, набросанный в 1842 году (на тридцать пять страниц) и в первый раз отпечатанный и розданный в подарок всем ученым, собравшимся на чествование Дарвина в Кембридже в настоящем году, не оставляет никакого сомнения, что за двадцать лет до появления «Происхождения видов» основная идея этого труда уже вполне сложилась в голове автора, а некоторые положения вылились в ту же самую форму, в которой потом стали известны всему миру . И однако потребовались эти двадцать лет для того, чтобы свести в систему тот колоссальный оправдательный материал, без которого он считал свою теорию недостаточно обоснованной. Впрочем, два обстоятельства мешали ему вполне сосредоточиться на главном труде его жизни. Во-первых, обработка привезенного из путешествия громадного материала и специальные исследования по геологии и зоологии. Из числа первых доставила ему особую известность монография «О коралловых островах», заставившая Лайеля отказаться от своих прежних теорий. Еще более времени поглотило зоологическое исследование об усоногих раках, живущих и ископаемых. Эта работа, по его собственному мнению и по мнению компетентных его друзей, была практической школой для реального ознакомления с тем, что такое вид. «Не раз, – пишет он сам, – я соединял несколько форм в один вид с его разновидностями, то разбивал его на несколько видов, повторяя эту операцию до тех пор, пока с проклятием не убеждался в ее полной бесплодности». Эта тяжелая, суровая школа навлекла на него же насмешки Бульвера, изобразившего его в одном из своих романов чудаком, убивающим десятки лет на изучение каких-то ракушек. Более широкую известность, чем эти специальные труды, доставил ему «Журнал путешествия на „Бигле“», обративший на себя внимание Гумбольдта и по своей легкой, доступной форме ставший одним из любимых произведений охотно читающей путешествия английской публики.

Эволюционная теория Дарвина представляет собой целостное учение об историческом развитии органического мира. Она охватывает широкий круг проблем, важнейшими из которых являются доказательства эволюции, выявление движущих сил эволюции, определение путей и закономерностей эволюционного процесса и др.

Сущность эволюционного учения заключается в следующих основных положениях:

1. Все виды живых существ, населяющих Землю, никогда не были кем-то созданы.

2. Возникнув естественным путем, органические формы медленно и постепенно преобразовывались и совершенствовались в соответствии с окружающими условиями.

3. В основе преобразования видов в природе лежат такие свойства организмов, как изменчивость и наследственность, а также постоянно происходящий в природе естественный отбор. Естественный отбор осуществляется через сложное взаимодействие организмов друг с другом и с факторами неживой природы; эти взаимоотношения Дарвин назвал борьбой за существование.

4. Результатом эволюции является приспособленность организмов к условиям их обитания и многообразие видов в природе.

Теория Ч.Дарвина о происхождении видов путем естественного отбора основывалась на всех достижениях биологии того времени, в том числе на фактах ботанической географии и зоогеографии. Она привела к пересмотру всех представлений о фактоpax дифференциации флор и фаун, положив начало новому периоду в биогеографии.

Ч.Дарвин доказал, что понимание современного географического распределения видов становится возможным только на основе эволюционного учения, и показал, что организмы, так же как природные условия, подвержены медленным, но постоянным изменениям, и изменения видов идут не только параллельно с изменениями внешних условий среды, но и тесно связаны с ними. В основе биогеографических представлений Дарвина лежит мысль о том, что каждый вид возникает в какой-либо одной области и при благоприятных условиях начинает от нее расселяться, пока не встречает на своем пути препятствий к расселению. Поэтому существование каждого вида непрерывно во времени. Вид, однажды исчезнувший, не появляется на Земле вновь. Непрерывным должно быть и существование вида в пространстве. В тех случаях, когда эта непрерывность нарушена, причиной могут быть случайности распространения, вымирание вида на части территории первоначального возникновения, или распространение было при условиях, отличающихся от современных. Таким образом, понятно, например, существование одних и тех же видов растений и животных на материке Европы и на Британских островах, составлявших в геологическом прошлом единое целое.

38. Внутривидовые факторы среды.

Внутривидовыми факторами являются: численность, плодовитость (у растении семенная продуктивность), продолжительность жизни и плотность, этологический фактор, групповой эффект и конкуренция.

Численность вида или его экологически и географически обособленных групп характеризуется количеством особей на определенной территории. Она выражается абсолютным значением или балльной оценкой. Численность вида или его экологически и географически обособленных групп не может расти до бесконечности. В конечном итоге наступает насыщение им среды обитания и дальнейшее увеличение численности становится невозможным.

Плодовитость - это эволюционно сложившаяся способность животных приносить свойственный каждому виду приплод, компенсирующий естественную смертность. Она обычно характеризуется коэффициентом рождаемости или размножаемости.

Продолжительность жизни измеряется временем, которое протекает между рождением и смертью организма. Средняя продолжительность жизни вида соответствует средней продолжительности жизни каждой особи.

Плотность представляет собой количество особей вида, приходящихся на единицу площади. Она непосредственно связана с численностью вида или его отдельных групп на конкретной местности. Чем выше численность вида, его плодовитость (продуктивность), плотность, продолжительность жизни, тем быстрее идет насыщение видом среды обитания вплоть до того момента, когда увеличение численности уже невозможно.

Этологический фактор (от греч. ethos - нрав, характер) - это поведение животных, способное оказывать влияние на другие биотические факторы. Примером может служить питание кровью теплокровных животных только самки комара обыкновенного. Особенно четко этологический фактор прослеживается у видов с развитой психикой во время установления половых контактов, брачных церемоний и при воспитании потомства.

Групповой эффект выражается в объединении двух и более особей с целью приспособления к окружающей среде.. Большими семьями живут муравьи и термиты. Могут объединяться во временные группы - стаи для координации своих действий при перемене места обитания и в поисках пищи рыбы и птицы.

Внутривидовая конкуренция представляет собой взаимоотношения между организмами или группами организмов внутри вида, в процессе которых они вступают в борьбу за одни и те же источники существования и условия размножения (пища, вода, местообитание и др

Чарлз Роберт Дарвин (1809–1882)

Оригинальное издание:

Charles Robert Darwin

On the Origin of Species by Means of Natural Selection,

or the Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life

Перевод с шестого издания (Лондон, 1872)

академиков К.А. Тимирязева, М.А.Мензбира, А.П.Павлова и И.А.Петровского

Введение

Путешествуя на корабле ее величества «Бигль» в качестве натуралиста, я был поражен некоторыми фактами в области распространения органических существ в Южной Америке и геологических отношений между прежними и современными обитателями этого континента. Факты эти, как будет видно из последующих глав этой книги, кажется, освещают до некоторой степени происхождение видов – эту тайну из тайн, по словам одного из наших величайших философов. По возвращении домой я в 1837 году пришел к мысли, что, может быть, что-либо можно сделать для разрешения этого вопроса путем терпеливого собирания и обдумывания всякого рода фактов, имеющих какое-нибудь к нему отношение. После пяти лет труда я позволил себе некоторые общие размышления по этому предмету и набросал их в виде кратких заметок; этот набросок я расширил в 1844 году в общий очерк тех заключений, которые тогда представлялись мне вероятными; с того времени и до настоящего дня я упорно занимался этим предметом. Я надеюсь, мне простят эти чисто личные подробности, так как я привожу их, чтобы показать, что не был поспешен в своих выводах.

Труд мой теперь (1858 год) почти закончен; но так как мне потребуется еще много лет для его завершения, а здоровье мое далеко не цветущее, меня убедили опубликовать это краткое изложение. Особенно побудило меня сделать это то, что м-р Уоллес, изучающий теперь естественную историю Малайского архипелага, пришел к почти точно тем же выводам, к которым пришел и я по вопросу о происхождении видов. В 1858 году он прислал мне статью по этому вопросу с просьбой переслать ее сэру Чарлзу Лайеллю (Charles Lyell), который препроводил ее в Линнеевское общество; она напечатана в третьем томе журнала этого Общества. Сэр Ч. Лайелль и доктор Хукер, знавшие о моем труде, – последние читали мой очерк 1844 года – оказали мне честь, посоветовав напечатать вместе с превосходной статьей м-ра Уоллеса и краткие выдержки из моей рукописи.

Издаваемое теперь краткое изложение по необходимости несовершенно. Я не могу приводить здесь ссылок или указывать на авторитеты в подкрепление того или другого положения; надеюсь, что читатель положится на мою точность. Без сомнения, в мой труд вкрались ошибки, хотя я постоянно заботился о том, чтобы доверяться только хорошим авторитетам. Я могу изложить здесь только общие заключения, к которым пришел, иллюстрируя их лишь немногими фактами; но надеюсь, что в большинстве случаев их будет достаточно. Никто более меня не сознает необходимости представить позднее во всей подробности факты и ссылки, на которых базируются мои выводы, и я надеюсь это исполнить в будущем в моем труде. Я очень хорошо сознаю, что нет почти ни одного положения в этой книге, по отношению к которому нельзя было бы предъявить фактов, приводящих, по-видимому, к заключениям, прямо противоположным моим. Удовлетворительный результат может быть получен только после полного изложения и оценки фактов и аргументов, свидетельствующих за и против по каждому вопросу, а это, конечно, здесь невозможно.

Я очень сожалею, что недостаток места лишает меня удовольствия выразить свою благодарность за великодушное содействие, оказанное мне многими натуралистами, отчасти мне лично даже неизвестными. Но я не могу, однако, упустить возможность выразить, как глубоко я обязан д-ру Хукеру, который за последние 15 лет всячески помогал мне своими обширными знаниями и ясным суждением.

Поэтому в высшей степени важно получить ясное представление о средствах модификации и коадаптации. В начале моих исследований мне представлялось вероятным, что тщательное изучение одомашненных животных и культурных растений представило бы лучшую возможность разобраться в этой неясной проблеме. И я не ошибся; как в этом, так и во всех других запутанных случаях я неизменно находил, что наши познания о вариации при домашнении, несмотря на их неполноту, всегда служат лучшим и самым верным ключом. Я могу позволить высказать свое убеждение в исключительной ценности подобных исследований, несмотря на то что натуралисты обычно пренебрегали ими.

На основании этих соображений я посвящаю I главу этого краткого изложения изменению под влиянием одомашнения. Мы убедимся, таким образом, что наследственная модификация в широких размерах по крайней мере возможна, а также узнаем – что столь же или еще более важно, как велика способность человека в кумуляции путем его Отбора последовательных слабых вариаций. Затем я перейду к изменчивости видов в естественном состоянии; но, к сожалению, я буду вынужден коснуться этого вопроса только в самых кратких чертах, так как надлежащее его изложение потребовало бы длинных перечней фактов. Мы будем, однако, в состоянии обсудить, какие условия наиболее благоприятны для вариации. В следующей главе будет рассмотрена борьба за существование между всеми органическими существами во всем мире, которая неизбежно вытекает из геометрической прогрессии роста их численности. Это – доктрина Мальтуса, распространенная на оба царства – животных и растений. Так как особей каждого вида рождается гораздо больше, чем может выжить, и так как, следовательно, часто возникает борьба за существование, то из этого вытекает, что всякое существо, которое в сложных и нередко меняющихся условиях его жизни хотя незначительно варьирует в выгодном для него направлении, будет иметь больше шансов выжить и таким образом подвергнется естественному отбору. В силу строгого принципа наследственности отобранная разновидность будет склонна размножаться в своей новой и модифицированной форме.

Этот фундаментальный вопрос Естественного Отбора будет подробно рассмотрен в IV главе; и мы увидим тогда, каким образом Естественный Отбор почти неизбежно вызывает Вымирание многих менее совершенных форм жизни и приводит к тому, что я назвал Дивергенцией Признака. В следующей главе я подвергну обсуждению сложные и малоизвестные законы вариации. В последующих пяти главах будут разобраны наиболее очевидные и самые существенные затруднения, встречаемые теорией, а именно: во-первых, трудности переходов, т. е. как простое существо или простой орган могут быть преобразованы и усовершенствованы в высокоразвитое существо или в сложно построенный орган; во-вторых, вопрос об Инстинкте, или умственных способностях животных; в-третьих, Гибридизация, или стерильность, при скрещивании видов и фертильность при скрещивании разновидностей; в-четвертых, неполнота геологической летописи. В XI главе я рассмотрю геологическую последовательность органических существ во времени; в XII и XIII – их географическое распространение в пространстве; в XIV – их классификацию или взаимное родство как во взрослом, так и в эмбриональном состоянии. В последней главе я представлю краткое повторение изложенного во всем труде и несколько заключительных замечаний.

Никто не станет удивляться тому, что в вопросе о происхождении видов и разновидностей многое остается еще не объясненным, если только отдать себе отчет в нашем глубоком неведении в вопросе о взаимных отношениях множества существ, нас окружающих. Кто может объяснить, почему один вид широко распространен и многочислен, а другой, близкий ему вид имеет узкую область распространения и редок. И тем не менее эти отношения крайне важны, так как они определяют современное благосостояние и, как я полагаю, будущий успех и модификацию каждого обитателя земли. Еще менее знаем мы о взаимных отношениях бесчисленных обитателей нашей планеты в течение прошлых геологических эпох ее истории. Хотя многое еще непонятно и надолго останется непонятным, я нимало не сомневаюсь, после самого тщательного изучения и беспристрастного обсуждения, на какое я только способен, что воззрение, до недавнего времени разделявшееся большинством натуралистов, а ранее разделявшееся и мною, а именно, что каждый вид был создан независимо от остальных, – ошибочно. Я вполне убежден, что виды не неизменны и что все виды, принадлежащие к тому, что мы называем одним и тем же родом, – прямые потомки одного какого-нибудь, по большей части вымершего вида, точно так же как признанные разновидности одного какого-нибудь вида – потомки этого вида. Кроме того, я убежден, что Естественный Отбор был самым важным, но не единственным средством модификации.

Исторический набросок развития воззрений на происхождение видов, предшествовавших публикации первого издания этого труда

Я приведу здесь краткий очерк развития воззрений на происхождение видов. До последнего времени значительное большинство натуралистов верило, что виды представляют нечто неизменное и были созданы обособленно. Воззрение это искусно поддерживалось многими авторами. С другой стороны, некоторые натуралисты полагали, что виды подвергаются модификации и что существующие формы жизни произошли путем подлинного зарождения от ранее существовавших форм. Не останавливаясь на неопределенных намеках по данному вопросу у классических авторов , отметим, что первым автором, кто в новое время обсуждал его, был Бюффон (Buffon). Но так как его мнения сильно менялись в разное время и так как он не касался причин или способов трансформации видов, я могу не вдаваться здесь в подробности.

Ламарк (Lamarck) был первым, чьи выводы по этому вопросу привлекли к себе большое внимание. Этот по справедливости знаменитый естествоиспытатель, впервые опубликовав свои воззрения в 1801 году , значительно расширил их в 1809 году в своей «Philosophic Zoologique» и еще позднее, в 1815 году, во введении к «Hist. Nat. Des Animaux sans Vertebres». В этих трудах он поддерживает учение о том, что все виды, включая человека, произошли от других видов. Он первый оказал выдающуюся услугу тем, что привлек внимание к вероятности того, что все изменения в органическом мире, как и в неорганическом, происходили в результате закона, а не вследствие чудесного вмешательства. Ламарк, по-видимому, пришел к своему заключению о градуальном изменении видов главным образом на основании трудностей в различении видов и разновидностей, почти нечувствительных переходов между формами в определенных группах и по аналогии с домашними животными и культурными растениями. Что касается причин модификации, то он приписывал кое-что непосредственному действию физических условий жизни, кое-что – скрещиванию между существующими уже формами и многое – употреблению и неупотреблению, т. е. результатам привычки. Этому последнему фактору он, по-видимому, приписывал все прекрасные адаптации в природе, как, например, длинная шея жирафы, служащая для объедания ветвей деревьев. Но он верил также в закон прогрессивного развития, а так как все живые существа стремятся при этом к прогрессу, то для объяснения существования в настоящее время и простейших форм он допускал, что они и сейчас появляются путем спонтанного зарождения .

В 1813 году д-р У.Ч. Уэллз (W.С. Wells) прочел в Королевском обществе «An Account of a Whiate Female, part of whose skin resembles that of a Negro»; но статья эта не была напечатана до появления в 1818 году его знаменитых «Two Essays upon Dew and Single Vision». В этой работе он определенно признает принцип естественного отбора, и это первое кем-либо высказанное признание этого принципа; но Уэллз применяет его только по отношению к человеческим расам и то в применении к некоторым только признакам. Указав, что негры и мулаты обладают иммунитетом к некоторым тропическим болезням, он замечает, во-первых, что все животные имеют склонность варьировать в известной степени и, во-вторых, что сельские хозяева отбором улучшают своих одомашненных животных; затем он добавляет: то, что в последнем случае достигается «искусством, по-видимому, с одинаковым успехом, хотя и более медленно, осуществляется природой в процессе образования разновидностей человека, приспособленных к странам, ими обитаемым. Из случайных разновидностей человека, которые могли встречаться среди первых немногочисленных и рассеянных обитателей средних областей Африки, одна какая-нибудь, может быть, была лучше остальных приспособлена к перенесению местных болезней. Эта раса могла, следовательно, численно увеличиться, между тем как другие должны были убывать не только вследствие невозможности противостоять болезни, но вследствие их неспособности конкурировать со своими более сильными соседями. Цвет этой более сильной расы, на основании сказанного, мог быть черным. Но так как склонность к образованию разновидностей все еще сохраняется, то с течением времени могла образовываться все более и более темная раса, и так как самая темная могла оказаться наилучше приспособленной к климатическим условиям, то она должна была стать со временем преобладающей, если даже не единственной расой в той стране, в которой она возникла». Затем он распространяет свои воззрения и на белых обитателей более холодных стран. Я обязан м-ру Роули (Rowley) из Соединенных Штатов тем, что он обратил мое внимание через м-ра Брейса (Brace) на приведенный выше отрывок из сочинения д-ра Уэллза.

Преподобный У. Херберт (W. Herbert), впоследствии Декан манчестерский, в 4-м томе «Horticultural Transactions» за 1822 год и в своем труде «Amarylli daceae» (1837, с. 19, 339) утверждает, что «садоводческие опыты поставили, вне всякого сомнения, то, что ботанические виды – только разновидности высшего порядка и более постоянные». Он распространяет это воззрение и на животных. Декан полагает, что в каждом роде было сотворено по одному виду, отличавшемуся первоначально крайней пластичностью, и уже эти виды, главным образом путем скрещивания, но также и путем вариации произвели все ныне существующие виды.

В 1826 году проф. Грант (Grant) в заключительном параграфе своей широко известной работы о Spongilla («Edinbourgh Philosophical Journal», т. XIV, с. 283) вполне определенно декларирует свою веру в то, что виды происходят от других видов и что они совершенствуются в процессе модификации. То же воззрение им высказано в его 55-й лекции, напечатанной в «Lancet» за 1834 год.

В 1831 году м-р Патрик Маттью (Patrick Matthew) издал свой труд «Naval Timber and Arboriculture», где высказывает воззрение на происхождение видов, совершенно сходное с тем (как сейчас увидим), которое было высказано м-ром Уоллесом (Wallace) и мною в «Linnean Journal» и подробно развито в настоящем томе. По несчастью, воззрение это было высказано м-ром Маттью очень кратко, в форме отрывочных замечаний, в приложении к труду, посвященному другому вопросу, так что оно осталось незамеченным, пока сам м-р Маттью не обратил на него внимание в «Gardner’s Chronicle» 7 апреля 1860 года. Различия между воззрениями м-ра Маттью и моими несущественны: он, по-видимому, полагает, что мир в последовательные периоды почти лишался своего населения и затем заселялся вновь, и в качестве одной из возможностей допускает, что новые формы могли зарождаться «в отсутствие той или иной формы или зачатка уже прежде существовавших агрегатов». Я не уверен, вполне ли я понял некоторые места, но кажется, что он придает большое значение прямому действию условий жизни. Во всяком случае, он ясно видел всю силу принципа естественного отбора.

Знаменитый геолог и натуралист фон Бух (Buch) в своей превосходной «Description Physique des Isles Canaries» (1836, с. 147) ясно выражает свою веру, что разновидности медленно превращаются в постоянные виды, которые уже более не способны к скрещиванию.

Рафинеск (Rafinesque) в своей «New Flora of North America», вышедшей в 1836 году, пишет (с. б): «Все виды могли быть когда-то разновидностями, и многие разновидности постепенно (gradually) становятся видами, приобретая постоянные и специфические признаки», но добавляет далее (с. 18): «…за исключением первоначальных типов или предков рода».

В 1843–1844 годах проф. Холдимен (Haldeman) («Boston Journal of Nat. Hist. U. States», т. V, с. 468) искусно сопоставил аргументы за и против гипотезы развития и модификации видов; сам он, по-видимому, склоняется в ее пользу.

«Vestiges of Creation» появились в 1844 году. В десятом, значительно исправленном издании этой книги (1853) анонимный автор говорит (с. 155): «Вывод, основанный на многочисленных соображениях, заключается в том, что различные ряды одушевленных существ, начиная с простых и наиболее древних и кончая высшими и наиболее поздними, действием промысла Божия являются результатом двух импульсов: во-первых, импульса, сообщенного формам жизни, который в определенное время продвигал их посредством размножения через известные ступени (grades) организации, завершившиеся высшими двудольными и позвоночными; эти ступени были немногочисленны и отмечались обыкновенно перерывами в признаках организации, создающими практические трудности при установлении родства; во-вторых, другого импульса, связанного с жизненными силами, стремящимися в череде поколений модифицировать органические структуры в соответствии с внешними условиями, каковы пища, свойства местообитания и метеорологические факторы, создавая “адаптации”, как их называют в естественной теологии». По-видимому, автор полагает, что прогресс развивался внезапными скачками (sudden leaps), но что последствия, вызванные условиями жизни, градуальны. Он приводит весьма сильные доводы общего характера в пользу того, что виды – это не неизменные произведения. Но я не вижу, каким образом два предполагаемых им «импульса» могут дать научное объяснение многочисленных и прекрасных коадаптаций, которые мы повсюду встречаем в природе; я не вижу, чтобы этим путем мы могли понять, каким образом, например, дятел оказался адаптированным к специфическому образу жизни. Книга эта, благодаря сильному и блестящему стилю, на первых же порах приобрела широкий круг читателей, несмотря на малую достоверность сообщаемых в первых изданиях сведений и отсутствие научной осторожности. По моему мнению, она оказала в Англии существенную пользу, обратив внимание на данный вопрос, устранив предрассудки и подготовив таким образом почву для принятия аналогичных воззрений.

В 1846 году маститый геолог М.Ж. д’Омалиус д’Аллуа (М. J. d’Omalius d’Halloy) в небольшой, но превосходной статье («Bulletins de l’Acad. Roy. Bruxelles», t. XIII, с. 581) высказал мнение, что новые виды образовались скорее путем происхождения, сопровождаемого модификацией (by descent with modification), чем сотворения каждого из них в отдельности: автор впервые обнародовал это мнение в 1831 году.

Проф. Оуэн (Owen) в 1849 году («Nature of Limbs», с. 86) писал следующее: «Идея архетипа обнаружилась во плоти в разнообразных модификациях, существовавших на этой планете задолго до появления тех видов животных, в которых она проявляется теперь. На какие естественные законы или вторичные причины были возложены правильная последовательность и прогрессия этих органических явлений, нам пока неизвестно». В своем президентском Адресе Британской ассоциации в 1858 году он упоминает «аксиому непрерывного действия творческой силы или предустановленного становления живых существ». Далее, касаясь географического распространения, он добавляет: «Явления эти заставляют нас усомниться в том, что Apteryx из Новой Зеландии и красный тетерев в Англии созданы каждый на соответствующем острове и исключительно для них. Да и вообще не следует никогда упускать из виду, что под выражением „сотворение” зоолог имеет в виду „неизвестный ему процесс”». Он развивает эту идею, добавляя, что во всех случаях, подобных примеру с красным тетеревом, которые «зоолог перечисляет как доказательство отдельного сотворения птицы и для данных островов и только для них, он главным образом выражает мысль, что не знает, каким образом красный тетерев очутился там и почему он нигде больше не встречается; этим способом выражения, обнаруживающим его незнание, зоолог высказывает свою уверенность, что и птица, и остров обязаны своим происхождением той же великой Творческой Первопричине». Если мы попытаемся истолковать эти два положения, высказанные в том же Адресе, одно при помощи другого, то придем к заключению, что именитый философ в 1858 году уже не был уверен в том, что Apteryx и красный тетерев появились впервые там, где они теперь находятся, «неизвестно каким образом», или благодаря некоторому процессу, который «неизвестен ему».

Этот Адрес был произнесен публично уже после того, как статьи о Происхождении Видов м-ра Уоллеса и моя, о которых сейчас будет упомянуто, были прочитаны в Линнеевском обществе. При появлении первого издания этой книги я, наравне со многими другими, был так глубоко введен в заблуждение выражением «непрерывное действие творческой силы», что включил проф. Оуэна наряду с другими палеонтологами в число ученых, глубоко убежденных в неизменяемости видов; но оказывается («Anat. of Vertebrates», т. III, с. 796), что это была с моей стороны недопустимая ошибка. В последнем издании настоящего сочинения я сделал вывод, который и теперь представляется мне совершенно правильным, на основании места его книги, начинающегося словами: «не подлежит сомнению, что типовая форма (type-form)» и т. д. (там же, т. I, с. XXXV), что проф. Оуэн допускает, что естественный отбор мог играть некоторую роль в образовании новых видов; но это оказывается неточным и бездоказательным (там же, т. III, с. 798). Я приводил также выдержки из переписки между проф. Оуэном и редактором «London Review», из которых этому редактору, так же как и мне, представлялось очевидным, что проф. Оуэн утверждал, будто он еще до меня провозгласил теорию естественного отбора; я выразил свое удивление и удовольствие по поводу этого заявления; но насколько можно понять из некоторых мест, недавно им опубликованных (там же, т. III, с. 798), я снова ошибся, отчасти или вполне. Могу утешаться только мыслью, что не я один, а и другие находят эти противоречивые сочинения проф. Оуэна малопонятными и трудно между собой примиримыми. Что же касается до простого провозглашения принципа естественного отбора, то совершенно несущественно, является ли проф. Оуэн моим предшественником или нет, так как из приведенного исторического очерка видно, что д-р Уэллз и м-р Маттью задолго опередили нас обоих.

Г-н Исидор Жоффруа Сент-Илер в своих лекциях, читанных в 1850 году (резюме которых появилось в «Revue et Mag. de Zoologie», Jan. 1851), приводит вкратце основания, заставляющие его поверить в то, что видовые признаки «каждого вида устойчивы до тех пор, пока он продолжает оставаться в одних и тех же условиях; они модифицируются, как только начинают меняться окружающие условия»). «В итоге уже наблюдение над дикими животными обнаруживает ограниченную изменчивость видов. Опыты над одомашненными дикими животными и вновь одичавшими домашними животными подтверждают это с еще большей ясностью. Кроме того, эти же опыты доказывают, что произведенные различия могут иметь значение родовых». В своей «Hist. Nat. Generale» (1859, t. II, с. 430) он развивает аналогичные выводы.

Из циркуляра, недавно напечатанного д-ром Фрики (Freke), оказывается, что в 1851 году («Dublin Medical Press», с. 322) он выдвинул учение о происхождении всех органических существ от одной изначальной формы. В основе его взгляды и трактовка вопроса совершенно отличаются от моих, но так как д-р Фрики теперь (в 1861 году) сам издал свой очерк «The Origin of Species by Means of Organic Affinity», то с моей стороны было бы излишним предпринимать трудную задачу изложения его идей.

М-р Херберт Спенсер (Herbert Spencer) в очерке (первоначально появившемся в «Leader» в марте 1852 года и перепечатанном в его «Essays» в 1858 году) с замечательной силой и искусством сопоставил теорию Творения и теорию Развития органических существ. Исходя из аналогии с домашними формами, из изменений, претерпеваемых зародышами многих видов, из трудности различения видов и разновидностей и из принципа общей градации, он заключает, что виды модифицировались, и приписывает эти модификации переменам в окружающих условиях. Тот же автор (1855) изложил и психологию исходя из принципа неизбежности приобретения всех умственных свойств и способностей путем градации.

В 1852 году выдающийся ботаник Нодэн (Naudin) в замечательной статье о происхождении видов определенно высказал свое убеждение в том, что виды образуются способом, аналогичным образованию разновидностей в условиях культивации, а этот последний процесс он приписывает способности человека производить отбор. Но он не указывает, каким образом отбор действует в природе. Подобно Декану Херберту, он полагает, что при своем первоначальном возникновении виды были более пластичны, чем теперь. Он придает большой вес тому, что называет главным принципом: «неопределенную, таинственную силу; рок для одних; для других – волю провидения, непрекращающееся действие которой на живые существа определяет во все эпохи существования мира форму, объем и долговечность каждого из них в соответствии с его назначением в том порядке вещей, частью которого оно является. Это та сила, которая устанавливает гармонию между отдельным членом и целым, приспособляя его к той функции, которую он должен выполнять в общем организме природы, функцию, в которой заключается смысл его существования».

Я могу добавить, что из упоминаемых в этом историческом наброске 34 авторов, убежденных в модификации видов или но крайней мере не верующих в отдельные творческие акты, 27 были авторами специальных исследований в различных областях естественной истории или геологии.

В 1853 году известный геолог граф Кайзерлинг (Keyserling) высказал мысль, что, подобно тому как новые болезни, вызываемые, как предполагают, какими-то миазмами, возникали и распространялись по всему свету, так в известные периоды зародыши нынешних видов могли подвергаться химическому воздействию своеобразных окружающих их молекул и таким образом давать начало новым формам.

В том же 1853 году д-р Шафгаузен (Schaffhausen) («Verhand. des Naturhist. Vereins der Preuss. Rheinlands», и т. д.) издал превосходный памфлет, в котором он доказывает прогрессивное развитие органических форм на земле. Он высказывает заключение, что многие виды сохранились неизменными в течение долгих периодов, между тем как некоторые модифицировались. Различия между видами он объясняет исчезновением ряда промежуточных форм. Таким образом, «современные растения и животные не отделяются от вымерших новыми актами творения, а должны быть рассматриваемы как их потомки посредством непрерывного воспроизведения». Известный французский ботаник г-н Лекок (Lecoq) пишет в 1854 году («Etudes sur Geograph. Bot.», т. I, с. 250): «Таким образом, наши исследования относительно постоянства или изменения вида прямо приводят нас к идеям, провозглашенным двумя по справедливости знаменитыми людьми – Жоффруа Сент-Илером и Гёте». Но другие места, разбросанные в обширном труде г-на Лекока, вызывают сомнение: как далеко он распространяет свою точку зрения на модификацию видов.

«Философия Творения» мастерски обработана преподобным Баденом Поуэллом (Baden Powell) в его книге «Essays on the Unity of World» 1855 года. С поразительной ясностью он доказывает, что появление новых видов есть «правильное, а не случайное явление», или, выражаясь словами сэра Джона Хершеля (John Herschel), «естественный процесс в противоположность чудесному».

Третий том «Journal of the Linnean Society» содержит статьи, представленные 1 июля 1858 года м-ром Уоллесом и мною и заключающие, как видно из вводных замечаний к настоящему труду, теорию Естественного Отбора, высказанную м-ром Уоллесом с замечательной силой и ясностью.

Фон Бэр (Ваеr), пользующийся таким глубоким уважением зоологов, около 1859 года выразил убеждение, основанное главным образом на законах географического распространения, что формы, в настоящее время совершенно различные, происходят от единой родоначальной формы.

В июне 1859 года проф. Хаксли (Huxley) прочел в Королевском институте лекцию «Persistent Types of Animal Life». Обращая внимание на подобные случаи, он замечает: «Трудно было бы понять значение подобных фактов, если предположить, что каждый вид животных и растений или каждый большой тип организации были созданы и помещены на поверхности нашей планеты через большие промежутки времени путем отдельных актов творческой силы, и не следует забывать, что подобное предположение так же мало подкрепляется традицией или откровением, как и противоречит общей аналогии природы. С другой стороны, следует взглянуть на “устойчивые типы” с точки зрения той гипотезы, которая рассматривает живущие в известное время виды в качестве результата градуальной модификации существовавших ранее видов; хотя гипотеза еще не доказана и значительно скомпрометирована некоторыми ее сторонниками, она пока еще единственная, которая пользуется поддержкой физиологии; существование этих типов только доказало бы, что величина модификации, которой живые существа подвергались в течение геологического времени, очень незначительна по сравнению с целой серией перемен, которые они испытывали».

Фертильность (от лат. fertilis – плодородный) – способность зрелого организма производить потомство.

Аристотель в своих «Physicae Auscultationes» (lib. 2, cap. 8, p. 2), заметив, что дождь идет не затем, чтобы способствовать урожаю хлебов, точно так же как и не для того, чтобы испортить хлеб, который молотят на дворе, применяет тот же аргумент и к организму, оп добавляет [как переводит это место Клэр Грэс (Clair Grece), первый обративший на него мое внимание]: «Так что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело и с частями (животных), чтобы, например, по необходимости передние зубы вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные – широкими, годными для перемалывания пищи, так как не ради этого они возникли, но это совпало (случайно)? Так же и относительно прочих частей, в которых, по-видимому, наличествует „ради чего”. Где все (части) сошлись так, как если бы это произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно составившиеся (существа) сохранились. Те же, у которых получилось иначе, погибли и погибают…» см.: Аристотель. Собр. соч. М., 1981. Т. 3. С. 97–98.

Я заимствовал дату первой публикации Ламарка у Исидора Жоффруа Сент-Илера (Hist. Nat. Generale, 1859, t. II, p. 405), в превосходной истории воззрений по этому вопросу. В этой работе дается полное объяснение заключения Бюффона по этому предмету. Любопытно, как широко мой дед Эразм Дарвин (Erasmus Darwin) предвосхитил взгляды и ошибочные мнения Ламарка в своей «Зоономии», которая была опубликована в 1794 году. В соответствии с Исидором Жоффруа, не подлежит сомнению, что Гёте (Goethe) был крайним приверженцем подобных взглядов, как это видно из введения к труду, написанному в 1794 и 1795 годах, но изданному значительно позднее; он вполне определенно отметил («Goethe als Naturforscher» д-ра Карла Мединга (Karl Moeding), что в будущем натуралиста должен занимать вопрос, например, как приобрел рогатый скот свои рога, а не то, как они используются. Замечательным примером того, каким образом сходные воззрения возникают в одно и то же время, является тот факт, что Гёте в Германии, д-р Дарвин в Англии и Жоффруа Септ-Илер (как мы сейчас увидим) во Франции пришли к одинаковому заключению о происхождении видов в течение 1794–1795 годов.

Жоффруа Сент-Илер подозревал, что так называемые виды суть только различные дегенерации (degenarations) одного и того же типа. Но до 1828 года он не высказывал в печати свое убеждение, что формы не были увековечены с начала происхождения всех вещей. Причину изменения Жоффруа, по-видимому, усматривал главным образом в условиях существования, или «monde ambiant». Он был осторожен в своих заключениях и не верил в то, что существующие виды и сейчас подвергаются модификации, и, как добавляет его сын: «C’est done un probleme a reserver entierement a l’avenir, suppose que l’avenir doive avoir prise sur lui» («Итак, эту проблему надо всецело предоставить будущему, если, конечно, предположить, что в будущем ею пожелают заниматься»).

По мнению Бронна (Вronn) в его «Untersuchungen uber die Entwickelungsgesetze» оказывается, что знаменитый ботаник и палеонтолог Унгер (Unger) в 1852 году печатно высказывал свое убеждение в том, что виды подвергаются развитию и модификации. Дальтон (D’Alton) в совместном исследовании Пандера (Pander) и Дальтона над ископаемыми ленивцами высказал в 1821 году сходное убеждение. Подобные воззрения, как хорошо известно, высказывались Океном (Oken) в его мистической «Natur-Philosophio». На основании других ссылок, встречающихся в книге Годрона (Godron) «Sur l’Espece», оказывается, что Бори Сснт-Венсан (Bory St.-Vincent), Бурдах (Burdach), Пуаре (Poiret) и Фрис (Fries) допускали, что новые виды постоянно возникают вновь.

10 гениев науки Фомин Александр Владимирович

Эволюционная теория Дарвина. «Происхождение видов »

Эволюционная теория Дарвина. «Происхождение видов »

Как мы уже писали выше, заметки, касающиеся происхождения видов, Дарвин начал еще в 1837 году. Здесь были и палеонтологические находки, обнаруженные в Южной Америке, и наблюдения над современной фауной Нового Света, и галапагосские исследования, и данные, касающиеся одомашненных видов, эмбриологические наблюдения и многое другое. Все эти факты уже давно убедили Дарвина, что виды, населяющие Землю, постепенно изменялись. Но между тем ученый видел несостоятельность существующих эволюционных гипотез. Ни тренировка органов, ни внутреннее стремление организмов к совершенствованию, по мнению Дарвина, не могли привести к появлению многих совершенных и сложных приспособлений, которые сплошь и рядом встречаются в живой природе:

«Однако в равной мере было очевидно и то, что ни действие окружающих условий, ни воля организмов (особенно, когда идет речь о растениях) не в состоянии объяснить бесчисленные случаи превосходной приспособленности организмов всякого рода к их образу жизни, например приспособленности дятла или древесной лягушки к лазанию по деревьям или приспособленности семян к распространению при помощи крючков или летучек».

Довольно быстро Дарвин понял, что в создании новых сортов растений и пород животных большую роль играет отбор. Но перенести эту идею на условия естественной природы он смог не сразу.

Значительную роль в становлении взглядов ученого сыграла книга Мальтуса «О народонаселении», которую он прочитал еще в 1838 году. Мальтус в своей книге выводит закон народонаселения, согласно которому темпы роста населения значительно превышают темпы увеличения производства средств существования. Соответственно между людьми происходит борьба за распределение этих средств. Дарвин увидел простую биологическую аналогию: способность биологических видов к размножению превышает количество особей, которые могут выжить. Следующим логическим шагом стала идея естественного отбора. Дарвин понял, что в результате борьбы за существование выживают особи, обладающие выгодными в данных условиях признаками. Результатом накопления таких признаков становится появление новых видов.

Первый набросок своей теории Дарвин сделал в 1842 году. Записи были выполнены карандашом и составляли 35 страниц. К 1844 году резюме теории расширилось до 230 страниц. Ученый высоко ценил свою работу и понимал ее значение. Опасаясь, что его жизнь может неожиданно прерваться из-за болезни, он в том же 1844 году написал для своей жены нечто похожее на завещание, где просил в случае его внезапной смерти передать записи по теории видов какому-нибудь ученому, который смог бы привести их в порядок и издать. Ученому, который взял бы на себя этот труд, Дарвин завещал 400–500 фунтов и все доходы от предполагаемого издания.

Как мы уже писали, в 1846 году наш герой занялся изучением усоногих раков, и теория видов временно отошла на второй план. И вот, в 1854 году, когда второй том «Монографии подкласса усоногих» увидел свет, Дарвин приступил к главному делу своей жизни. Он начал работу над своей знаменитой книгой «Происхождение видов». Осенью 1854 года ученый занялся длительной и кропотливой работой по приведению в порядок громадного числа своих заметок, касающихся этой проблемы.

Дарвин задумывал грандиозную по масштабам работу:

«В начале 1856 г. Лайель посоветовал мне изложить мои взгляды с достаточной подробностью, и я сразу же приступил к этому в масштабе, в три или четыре раза превышавшем объем, в который впоследствии вылилось мое „Происхождение видов“, - и все же это было только извлечение из собранных мною материалов».

К 1858 году Дарвин написал 10 глав - примерно половину задуманного сочинения. Но тут грянул гром: произошло событие, которого ученый никак не ожидал. Молодой и, безусловно, талантливый ученый Альфред Уоллес, изучавший в то время природу Малайского архипелага и Юго-Восточной Азии, прислал на рассмотрение Дарвина свою небольшую работу «О тенденции разновидностей к неограниченному отклонению от первоначального типа». Очерк Уоллеса содержал краткое изложение эволюционных идей, обстоятельным и обширным описанием которых занимался Дарвин. Уоллес просил старшего коллегу ознакомиться со своей работой и в случае одобрения переслать ее Лайелю. Таким образом, при том, что Дарвин гораздо раньше Уоллеса создал свою теорию, приоритет его открытия оказался под угрозой. Лайель и Гукер убедили Дарвина, что нужно вместе с работой Уоллеса опубликовать выдержки из работы 1844 года и письма Дарвина американскому ботанику Грею, в котором он излагал основы своей теории. Вот что писал по этому поводу сам ученый:

«Сначала мне очень не хотелось идти на это: я полагал, что м-р Уоллес может счесть мой поступок совершенно непозволительным, - я не знал тогда, сколько великодушия и благородства в характере этого человека. Ни извлечение из моей рукописи, ни письмо к Аза Грею не предназначались для печати и были плохо написаны. Напротив, очерк м-ра Уоллеса отличался прекрасным изложением и полной ясностью».

Альфред Уоллес действительно проявил большое благородство. Он писал:

«У меня нет того неутомимого терпения при собирании многочисленных, самых разнообразных фактов, той удивительной способности выводить заключения, тех точных и богатых физиологических познаний, того остроумия при определении плана опытов и той ловкости при их выполнении, наконец - того бесподобного слога - ясного и в то же время убедительного и точного, - словом, всех тех качеств, которые делают из Дарвина человека совершенного и, быть может, наиболее способного для того громадного труда, который он предпринял и выполнил».

Уоллес не только признал приоритет Дарвина, но и стал активным пропагандистом его теории. Так, уже после смерти Дарвина в 1889 году Уоллес опубликовал книгу «Дарвинизм», в которой рассмотрел развитие эволюционной теории за время, прошедшее с опубликования «Происхождения видов». При этом Уоллес не во всем был согласен с Дарвином. Например, он отрицал значение полового отбора и наследование приобретенных признаков. Нужно сказать, что во втором возражении он оказался прав. Взаимоотношения Дарвина и Уоллеса можно смело назвать эталоном благородства и научной этичности. Кроме эволюционных идей, Уоллес внес большой вклад в изучение природы Южной Америки, Малайского архипелага и Юго-Восточной Азии. Его считают одним из основоположников зоогеографии.

Но вернемся к событиям 1858 года. Статья Уоллеса и выдержки из работы Дарвина не вызвали резонанса в научных кругах. Научный мир обратил на публикации очень мало внимания. По совету друзей, Дарвин занялся подготовкой к печати уже готовых материалов о происхождении видов. Работа прерывалась приступами болезни и гидропатическим лечением. Тем не менее, в ноябре 1859 году свет увидело первое издание «Происхождения видов путем естественного отбора, или Сохранение приспособленных к борьбе за жизнь». По некоторым сведениям, к моменту издания Лайель и Гукер уже сделали книге хорошую рекламу в научной среде. Первое издание (1250 экземпляров) разошлось в один день. Второе издание (3000 экземпляров) также не залежалось. Еще при жизни Дарвина «Происхождение видов» было переведено почти на все европейские языки и даже на японский. Более того, вышла статья на древнееврейском языке, в которой утверждалось, что теория Дарвина содержалась в Ветхом Завете. По свидетельствам ученого, в Англии к 1876 году (год завершения Дарвином автобиографии) разошлось 16 тысяч экземпляров «Происхождения видов».

Успех книги был полным, чего нельзя сказать о теории, в ней изложенной. Началась обширная научная полемика. Первое время Дарвин собирал рецензии на свою книгу, но когда коллекция увеличилась до 265 экземпляров - он перестал ее пополнять. Изучая критические отзывы, Дарвин разделил их на две категории: «.должен заметить, что мои критики почти всегда обращались со мной честно, если оставить в стороне тех из них, которые не обладали научными знаниями, ибо о них и не стоит говорить. Мои взгляды нередко грубо искажались, ожесточенно оспаривались и высмеивались, но я убежден, что по большей части все это делалось без вероломства».

Интересно, что различные современные религиозные деятели до сих пор стремятся исказить эволюционную теорию, с тем чтобы дискредитировать ее в глазах своих потенциальных последователей. При этом серьезные современные богословы находят возможным совмещение христианской веры и эволюционного учения. Такой точки зрения придерживались и лидер католической церкви Иоанн Павел II, и известный православный священник и богослов Александр Мень.

Но вернемся к событиям середины XIX века. Уже в ноябре 1859 года в журнале «Атенеум» появилась резкая критическая статья, автор которой утверждал, что эволюционная теория Дарвина наносит вред делу веры. Вместе с тем к критике подключились и некоторые дорогие Дарвину люди. Так, его учитель геолог Седжвик встретил теорию в штыки. Он не хотел признавать ее материализм. Дарвина не очень задевала критика, но сильно расстраивало связанное с ней искажение теории. Сам он, ввиду болезни, не мог выступать в очных дискуссиях по поводу справедливости теории, но мы уже знаем, что еще до появления первого издания «Происхождения видов» у него было немало последователей и сторонников, которые принялись горячо защищать дарвинизм.

30 июня 1860 года в Оксфорде состоялся диспут между сторонниками теории Дарвина и креационистами. Диспут собрал более 700 человек. Официально научное собрание было созвано для того, чтобы заслушать доклад американского ученого Дрэпера «Умственное развитие Европы, рассматриваемое в связи со взглядами мистера Дарвина». Но в научном и околонаучном мире знали, что на заседании будет присутствовать ярый противник дарвинизма епископ Вильберфорс. И в том, что доклад превратится в горячую дискуссию, никто не сомневался. С защитой теории Дарвина выступили Томас Гексли и Джозеф Гукер. Священник не владел естественнонаучными знаниями, в то время как его противники были прекрасными учеными. Не вдаваясь в подробности, следует сказать, что победа осталась за эволюционистами. Но этот бой был не последним. Предстояло еще немало столкновений. И сторонникам дарвинизма пришлось встретиться с гораздо более подготовленными противниками, чем епископ Вильберфорс, которые выдвигали гораздо более серьезные аргументы. Об одном из них мы расскажем.

В 1867 году эволюционной теории Дарвина нанесли очень серьезный удар. Сделал это шотландский инженер Флеминг Дженкин. Аргумент Дженкина выглядел примерно так: если какой-то представитель вида становится обладателем полезного признака, то признак этот при скрещивании с другими особями вида исчезнет, растворится в болоте среднего. Возражение это было настолько серьезным, что Дарвин окрестил его «кошмаром Дженкина». Современная «синтетическая теория эволюции» объясняет «кошмар Дженкина» с помощью законов наследования. Ген, несущий тот или иной признак, сохраняется в генотипах представителей популяции. У особей, которые этим геном обладают, он проявится в полной мере, если ген доминантный, или сохранится до момента встречи с таким же геном, если ген рецессивный . В любом случае он сохранится в популяции целиком и рано или поздно будет подвергнут действию отбора.

Интересно, что сейчас ученые опять вернулись к «кошмару Дженкина». Это возражение не состоятельно в том случае, если признак наследуется только одним геном. Но современные наблюдения показывают, что большинство важных приспособительных признаков реализуется благодаря совместному действию целой группы генов. И для таких признаков объяснение синтетической теории эволюции не подходит. Так «кошмар Дженкина» прошел через весь XX век и настиг идеи Дарвина. Но в наше время этот довод, конечно, уже не ставит под сомнение сам факт эволюции. Не опровергает он и идеи Дарвина в целом и не уменьшает заслуг ученого. «Кошмар Дженкина» и некоторые другие соображения показывают, что современная синтетическая теория эволюции не является законченной и требует дальнейшей доработки.

Но вернемся к биографии Дарвина. Не имея возможности участвовать в научных спорах, ученый продолжал напряженно работать.

Из книги Чарльз Дарвин. Его жизнь и научная деятельность автора Энгельгардт Михаил Александрович

Глава II. Путешествие Дарвина Гению позволительно не знать тысячу вещей, которые обязан знать каждый ученик. Лессинг Выход из университета. – Мечты о путешествии. – Предложение Генсло. – Несогласие отца. – Знакомство с Фицроем. – Путешествие. – Отсутствие подготовки

Из книги Записки советской переводчицы автора Солоневич Тамара

Глава VI. Теория Дарвина Ход работы Дарвина. – Дарвин и Мальтус. – Статья Уоллеса. – «Происхождение видов». – Значение книги Дарвина. – История биологических наук как подготовка к эволюционному учению. – Противоречия между признаками родства и признаками

Из книги Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 автора Раззаков Федор

Из книги Страсть автора Раззаков Федор

Олег ВИДОВ О. Видов родился в 1943 году в деревне Филимонки Московской области в простой семье. Его отец был экономистом, мама работала преподавателем в школе. Как вспоминает сам О. Видов:«В детстве я часами просиживал у черного картонного репродуктора, слушая оперы,

Из книги Шелест гранаты автора Прищепенко Александр Борисович

Олег ВИДОВ В первый раз будущий Морис Джеральд советского кинематографа женился в студенческие годы. В середине 60-х он учился во ВГИКе и встретил там красивую девушку по имени Маша. Но этот брак продлился недолго – чуть больше года. Виной всему ревность: молодая супруга

Из книги Мечников автора Могилевский Борис Львович

Из книги Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] автора Коллектив авторов

Знакомство с учением Дарвина Книга «Происхождение видов», привезенная Ильей Мечниковым из Лейпцига, привлекла его особенное внимание. Автором ее был Чарлз Дарвин. Мечников читал эту книгу с величайшим интересом. Она отвечала на самые важные вопросы, волновавшие

Из книги По следам Адама автора Хейердал Тур

ОЧЕРК НЕКОТОРЫХ ВИДОВ ВОРОВСТВА В ПЕТЕРБУРГЕ От редактора (1904 г.)Среди многих материалов, оставшихся после покойного И. Д. Путилина, есть весьма интересная тетрадь, озаглавленная «Общий очерк воровства и мошен­ничества в Петербурге». Судя по заглавию, автор задался

Из книги 8 законов Крайслер: Законы бизнеса, которые сделали Chrysler одной из самых успешных в мире автомобильных корпораций автора Лутц Роберт А.

По следам Дарвина Из нашего сада на Тенерифе открывался прекрасный вид на сосновый лес, покрывающий основания гор. Одна из них, Тейде, простирала свою покрытую снегом вершину на 3700 метров над уровнем моря. В дни моего детства путь от Ларвика до нашего коттеджа в горах

Из книги 10 гениев науки автора Фомин Александр Владимирович

Пять видов страха, необходимых в мире бизнеса Ниже я привел мой собственный список того, о чем стоит беспокоиться. Не забывайте о них во время рабочего дня, и у вас будет возможность спокойно спать по

Из книги Лютер Бербанк автора Молодчиков А. И.

Болезнь Дарвина Фактически рассказом о лондонском периоде и заканчивается история жизни Дарвина. Начинается история его болезни и научных работ. Поскольку практически все «свободное от болезни» время Дарвин посвящал научной деятельности и семье.«Славным моим

Из книги Ученые пчеловоды России автора Шабаршов Иван Андреевич

Последующие работы Дарвина Выпустив в свет первое издание «Происхождения видов», Дарвин не стал почивать на лаврах нахлынувшей на него известности и тут же приступил к дальнейшей работе. Два последних месяца 1859 года он провел в подготовке второго издания книги. От этой

Из книги Тактика в русской кампании автора Миддельдорф Эйке

2. Ученик Дарвина и гражданин Земли В домашнем быту Бербанк был живым, добродушным, обаятельным человеком. Никакие описания не передадут личных впечатлений людей, имевших с ним длительные встречи. Бербанк был, по словам его знавших, олицетворением искренности, простоты и

Из книги Нежнее неба. Собрание стихотворений автора Минаев Николай Николаевич

Эволюционная теория подтверждена В 1905 г. вышла в свет докторская диссертация Кожевникова, посвященная полиморфизму (многообразию форм) у пчелы и у других общественно живущих насекомых. Вопрос о возникновении разнообразия животных форм на земле - один из основных

Из книги автора

Из книги автора

«Мы много видывали видов…» Мы много видывали видов: - Альвэк, Чичерин и Левит, Но нынче, видимо, Левидов Представит нам из видов вид. 1923 г. 24 января.