Михаи́л Евге́ньевич Массо́н (21 ноября (3 декабря) (18971203 ) , Санкт-Петербург - 2 октября , Ташкент) - советский , узбекский археолог и историк -востоковед . Заслуженный деятель науки УзССР(). Академик Академии наук Туркменской ССР ().

Биография

Родители: отец - Евгений Людвигович Массон, был потомком обрусевшего французского аристократа, перебравшегося в Россию во времена якобинского террора, топограф; мать - Антонина Николаевна Шпаковская. Михаил Евгеньевич Массон почти с самого своего рождения жил с матерью в Самарканде . Учился в Самаркандской мужской гимназии. В 1908–1909 гг. принимал участие в раскопках обсерватории Улугбека , которыми руководил археолог В. Л. Вяткин . 1 июня 1912 года Вяткин назначил Массона заведующим раскопочной площадкой.
В 1916 году Массон окончил Самаркандскую гимназию (с золотой медалью). В 1916 он начал учиться в на инженера-ирригатора. После призыва на военную службу он воевал на Юго-Западном фронте, где в 1917 году был избран членом Совета рабочих и солдатских депутатов.

В 1918 году М. Е. Массон вернулся в Самарканд. В Самарканде М. Е. Массон работал заведующим Самаркандским областным музеем, коллекция которого благодаря его деятельности обогатилась различными экспонатами. В 1924 году он был переведен в Ташкент для работы в Туркестанском (позднее - Узбекском) Комитете по делам музеев и охраны памятников старины и искусства в качестве заведующего археологическим отделом Главного Среднеазиатского музея. В это время он учился на курсах Туркестанского Восточного института, а также вел археологические исследования при реставрации памятников старины в Средней Азии и осуществлял работу инструктора по музейным делам в республиках Средней Азии.

С 1929 по 1936 года Массон занимался историей горного дела при Геологическом комитете Узбекистана, где им была создана обширная геологическая библиотека. Эту работу он совмещая работу с заведованием археологическим сектором узбекского Комитета по делам музеев и охраны памятников старины и искусства.

С 1936 года Михаил Евгеньевич Массон являлся заведующим кафедрой археологии Среднеазиатского государственного университета в Ташкенте . С 1940 года - профессор университета.

Умер Михаил Евгеньевич Массон в Ташкенте в 1986 году. Похоронен на Домбрабадском кладбище Ташкента.

Семья

Первая жена - Ксения Ивановна, покончила с собой. Вторая жена Михаила Евгеньевича - Галина Анатольевна Пугаченкова была известным советским, узбекским археологом, академиком АН Узбекской ССР, неутомимым исследователем Туркестана.

Награды

Напишите отзыв о статье "Массон, Михаил Евгеньевич"

Примечания

Избранные труды

• О постройке мавзолея Ходжа Ахмеда Яссави в г.Туркестане // Изв. Среднеазиатского географического общества, т. 19, Таш., 1929;
• По поводу некоторых монетных находок, зарегистрированных на территории Казахстана до 1942 года // Вестник АН КазССР, 1948.

Литература и ссылки

.

Отрывок, характеризующий Массон, Михаил Евгеньевич

– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.

Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.

Хорос В.Г. (отв.ред.) Исламская цивилизация в глобализирующемся мире./ По материалам конференции (Документ)

Массон В.М. Исторические реконструкции в археологии (Документ)

Массон М.Е. Мавзолей Ходжа Ахмеда Ясеви (Документ)

Наганума Наое. Первые уроки японского (Документ)

Кебедов Б. Учебник / Самоучитель - Первые уроки арабского языка - (Документ)

n1.doc

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ Ленинградское отделение

В.М.Массон

ПЕРВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

ЛЕНИНГРАД

ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Книга посвящена древнейшим цивилизациям Старого и Нового Света и основана та результатах новых археологических исследований на Ближнем Востоке, в Средней Азии, Индии и Китае. Сложение первых цивилизаций рассматри­вается как качественный рубеж в культурном развитии человечества, связанный с эпохой формирования классового общества и государства. Особое внимание уделено исходному пласту раннеземледельческих культур, на основе которого происходило, развитие социокультурных комплексов цивилизаций. Наряду с ха­рактеристикой общих закономерностей исторического развития отдельные древ­ние цивилизации рассматриваются как (конкретные явления с присущими им чертами локальной специфики. Издание рассчитано на археологов и историков.

Ответственный редактор И. Н. ХЛОПИН

Рецензенты: В.И. КУЗИЩИН, К. X.КУШНАРЕВА

© Издательство «Наука», 1989 г.

ISBN 5-02-02724344

ВВЕДЕНИЕ . 4

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЕРВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ .. 5

.. 6

Глава 2. ИЗУЧЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО ПРОЦЕССА ПО МАТЕРИАЛАМ АРХЕОЛОГИИ .. 10

Рис. 1. Типы культур древней эпохи в Средней Азии и на Среднем Востоке. 12

Рис. 2. Процедура научного анализа в археологии. 13

Рис. 3. Формирование инноваций в процессе культурогенеза. 18

Рис. 4. Сложение нового типа из традиционных элементов в нетрадиционном сочетании. На примере материалов Южного Туркменистана эпохи энеолита и бронзы. 19

Рис. 5. Культурные традиции на примере печатей бронзового века Маргианы. 20

Таблица 1. Традиции и инновации в комплексе Анау IA .. 21

Рис 6. Типы культурной трансформации в Средней Азии в античную эпоху. 22

Глава 3. РАННЕЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКАЯ ЭПОХА - ИСТОКИ ЦИВИЛИЗАЦИИ .. 28

Рис. 7. Комплекс Чатал-Хююк. 31

Камень . 31

Роспись . 33

Кость . 33

Керамика . 33

Статуэтки . 33

Святилище . 34

Дерево . 34

Рис. 8. Комплекс Джармо. 36

Терракота . 36

Кость . 36

Кремень . 37

Камень . 37

Керамика . 38

Дом .. 38

Рис. 9. Комплекс Джейтун. 40

Таблица 2. Хозяйственные типы на Древнем Востоке в X - VI тыс. до н. э. 42

Таблица 3. Домостроительный канон на Древнем Востоке в VIII - VI тыс. до н. э. 47

Глава 4. ЭПОХА ПЕРВЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ .. 49

Рис. 10. Южное Двуречье. Пиктографические надписи. 50

Рис. 11. Урук. Белый храм. Реконструкция. 54

Рис. 12. Пампа-Гранде, Перу. Пирамида Уака-Форталес. 55

Рис. 13. Военнопленные эпохи первых цивилизаций. 57

ЧАСТЬ 2. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОМПЛЕКСЫ ЭПОХИ ФОРМИРОВАНИЯ ПЕРВЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ .. 61

Глава 1. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ МЕСОПОТАМИИ .. 61

Рис. 14. Комплекс Хассуна. 63

Рис. 15. Комплекс Самарра. 67

Рис. 16. Телль-эс-Савван. План поселения. 68

Рис. 17. Комплекс Халаф, 73

Керамика . 73

Роспись . 73

Украшения . 74

Дом .. 74

Терракота . 75

Рис. 18. Комплекс Убейд. 78

Рис. 19. Комплекс Урук. 81

Рис. 20. Цилиндрическая печать урукского стиля. 83

Рис. 21. План Урука. 83

Рис. 22. Южное Двуречье. Каменная голова. III тыс. до н. э. 85

Рис. 23. Урук. Каменная ваза. 86

Глава 2. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ ВОСТОЧНОГО СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ И МАЛОЙ АЗИИ .. 89

Рис. 24. Амук. Комплексы A - F . 91

Рис. 25. Комплекс Гассул. 95

Рис. 26. Комплекс Хаджилар. 99

Рис. 27. Троя II. План поселения. 102

Рис. 28. Аладжа-Хююк. Комплекс из богатых гробниц. 105

Рис. 29. Аладжа-Хююк. Навершие жезла. Бронза. 107

Рис. 30. Аладжа-Хююк. Навершие жезла. Бронза. 107

Глава 3. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ ИРАНА .. 108

Рис. 31. Комплекс Сиалк I . 111

Керамика . 111

Камень . 112

Кремень . 112

Медь . 112

Глина . 113

Кость . 113

Рис. 32. Комплекс Сиалк III . 115

Керамика . 115

Металл . 116

Печати . 117

Рис. 33. Сузы. 121

Оттиски цилиндрических печатей. 121

Рис. 34. Комплекс Гисар III . 125

Глава 4. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ СРЕДНЕЙ АЗИИ .. 133

Рис. 35. Илгынлы-депе. Статуэтка. 137

Рис. 36. Алтын-депе. Позднеэнеолитический комплекс. Конец IV -начало III тыс. до н. э. 140

Рис. 37. Алтын-депе. Комплекс периода ранней бронзы (Намазга IV ). 147

Рис. 38. Алтын-депе. Комплекс периода развитой бронзы (Намазга V ). 149

Рис. 39. Алтын-депе. План поселения. Цифры - номера раскопов. 151

Рис. 40. Алтын-депе. Печати. Серебро, бронза (1-9). 153

Рис. 41. Алтын-депе. Женская статуэтка. Терракота. 154

Рис. 42. Алтын-депе. Культовый комплекс. План и реконструкция. 159

Рис. 43. Алтын-депе. Голова быка (1) и волка (2). Золото. 160

Рис. 44. Северный Афганистан. Фигура сидящей женщины. Камень. 162

Рис. 45. Типы культур бронзового века в Средней Азии и на Среднем Востоке. 164

Глава 5. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ ИНДОСТАНА .. 165

Рис. 46. Неолитический комплекс Мергар. 166

Рис. 47. Мергар. Расписной сосуд. 171

Рис. 48. Хараппский комплекс. 175

Рис. 49. Мохенджо-даро. Планировка городских кварталов. 177

Рис. 50. Мохенджо-даро. План цитадели. 179

Рис. 51. Мохенджо-даро. Печать с изображением судна (а, б). Камень. 183

Рис. 52. Мохенджо-даро. Мужской торс. Камень. 185

Рис. 53. Мохенджо-даро. Статуя жреца. Камень. 185

Глава 6. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ КИТАЯ .. 190

Рис. 54. Комплекс Яншао. 192

Рис. 55. Чжэнчжоу. План городища. 198

Рис. 56. Комплекс иньской цивилизации. 203

Рис. 57. Шань-Инь. Сосуд в виде слона. 205

Рис. 58. Аньян. Иероглифический текст. Черепаховый панцирь. 205

Глава 7. ДРЕВНИЕ КУЛЬТУРЫ ПЕРУ И МЕЗОАМЕРИКИ .. 209

Рис. 59. Комплекс Уака-Приета. 212

Рис. 60. Мочика. Антропоморфный сосуд. Керамика. 217

Рис. 61. Мочика. Голова воина. Культовый сосуд. Керамика. 217

Рис. 62. Мочика. Культовый сосуд. Керамика. 218

Рис. 63. Мочика. Сосуд в виде божества кукурузы. Керамика. 218

Рис. 64. Комплекс цивилизации мочика. 219

Рис. 65. Олмекский комплекс. 226

Рис. 66. Олмеки. Каменная голова. 229

ЗАКЛЮЧЕНИЕ . 234

SUMMARY .. 235

ЛИТЕРАТУРА .. 236

Зарубежные издания . 242

СПИСОК СОКРАЩЕНИИ .. 249

ВВЕДЕНИЕ

Два обстоятельства все настойчивее возвращают историческую науку к исто­кам общественного прогресса, прежде всего к качественным рубежам в исто­рии общества. Первое - это все новые и новые археологические открытия в условиях, когда романтические нож и лопата все более подкрепляются разнообразными методами технических и естественных наук. В результате раскрываются новые грани творения человеческого гения в наследии минув­ших поколений, обнаруживаются неведомые ранее культуры и целые цивили­зации. Второе - это поиски общих закономерностей в истории общества как наиболее сложной формы движения материи. При этом, естественно, при нащупывании генеральных тенденций исключительно важное значение при­обретает точка отсчета, будь это первые проявления урбанизма, в корне меняющие материальную и психологическую ориентацию человеческих кол­лективов, или первые экологические стрессы антропогенного характера.

Одним из таких важных рубежей социально-экономического, культурного и интеллектуального прогресса является эпоха первых цивилизаций, зако­номерным образом связанная с первыми государственными образованиями и обществами сложной социальной структуры. При всей неповторимости индивидуального здесь прослеживается ряд общих тенденций, позволяющих говорить об особом феномене - типе первых цивилизаций как диахронном явлении, стоящем у истоков антагонистических общественно-экономических формаций. Это положение и определило тематику настоящей книги.

К числу трудностей, стоящих на пути исследования, в первую очередь относится специфический характер археологических материалов, характери­зующих эти отдаленные времена. Вопросы исторических реконструкций на основании данных археологии неизменно волнуют научный мир второй половины XX в. Работы в этом плане ведутся в разных направлениях. Архео­логи США в последние два десятилетия уделяют главное внимание формули­ровке общих социокультурных концепций, скорее накладываемых на мате­риал, чем прямо вытeкaющиx из него, что лишь в незначительной мере камуфлируется использованием, иногда несколько поспешным, счетно-вычислительной техники. 1 Во французской школе надежды возлагаются на уточненную разработку понятийной сетки, упорядочение взаимоотношений между основными категориями понятийного аппарата (Гарден, 1983; Galley, 1986), хотя, как показывают практические опыты применения подобного под­хода, мы здесь также еще находимся в самом начале пути. Тем временем практика археологической науки ведет к появлению работ, широко реша­ющих вопросы исторических реконструкций в различных аспектах и с уче-

1 См., например, доклады многих американских ученых на II советско-американском симпозиуме в Самарканде в 1983 г. (ДЦВ). При обмене мнениями с американскими коллегами за круглым столом в Ленинграде В. С. Бочкарев отметил, что «американские ученые уделяют большое внимание выдвижению идеи как таковой В советской археологической науке огромное значение придается аргументации выдвинутых идей» (Алёкшин, Буряков, 1986, с. 222).

Том в той или иной степени предложений, вырабатываемых разными направ­лениями теоретической археологии. Достаточно результативными являются приобретшие заметное практическое распространение разного рода социоло­гические реконструкции, включая палеоэкономические и палеодемографи­ческие разработки с использованием как традиционных систем анализа, так и гипотезо-дедуктивного подхода (Массон, 1976б; Renfrew, 1984). В СССР в последнее время получило развитие культурологическое направление интерпретации археологических данных, исходящее из специфики самого характера археологических материалов, представляющих выборку некогда существовавших древних культурных комплексов (Массон, 1981а, 1985, 1987). Теоретические штудии советских и зарубежных культурологов здесь могут быть широко использованы как методологический аналог.

С этих позиций во многом написана и настоящая работа, в которой общие очерки конкретных археологических материалов строятся исходя из их куль­турологической интерпретации, начиная с характеристики самих археологи­ческих комплексов как устойчивых сочетаний культурных компонентов, вы­раженных в типах объектов, до анализа судеб социокультурных комплексов ушедших эпох. При этом именно археологические материалы позволяют реально воспроизвести в определенном приближении многообразие кон­кретно-исторического процесса. Повторяющийся стереотип упреков, адресо­ванных советской исторической науке, включая и археологию, обычно содер­жит обвинения в детерминистическом фатализме или прямолинейном эволюционизме. 2 Этот устаревший арсенал едва ли можно оправдать языко­вым барьером, который не может быть серьезным научным аргументом. Кон­кретно-исторический подход, развиваемый советской исторической наукой на современном этапе, подразумевает органическое изучение диалектического единства общего и особенного, генеральных законов-тенденций и разнообра­зие их конкретных формопроявлений, сложность реальных судеб отдельных народов и цивилизаций с попятными движениями, упадком и дезинтегра­цией при восхождении по спирали мирового прогресса. На конкретных мате­риалах автор стремился продемонстрировать эти явления и в настоящей книге. При значительной концентрации материала по выбранной теме эта работа от­нюдь не является компендиумом-справочником по всем цивилизациям Ста­рого и Нового Света. Остался в стороне своеобразный путь развития древне­египетской цивилизации, где, правда, формативная эпоха слабо изучена на уровне современных разработок, в частности, в силу определенной обеднён­ности конкретных материалов, особенно из поселений. Не затронута и крито-микенская цивилизация, своеобразие которой позволяет ставить вопрос о наличии особого, специфического пути развития в рамках общих законо­мерностей, присущих эпохе первых цивилизаций (Массон, 1974; 1981а, с. 127-128). Для основной территории Европы при значительных успехах земледельческо-скотоводческих обществ поры палеометалла, достигавших в отдельных случаях значительной концентрации власти и создания пре­стижных сооружений от Стоунхенджа до мальтийских храмов, цивилизация как устойчивый многокомпонентный социокультурный комплекс формиру­ется практически в пору железного века с широким использованием куль­турных стандартов греко-римского мира как эталонов тогдашней эпохи. Разу­меется, привлечение этих и других данных позволит расширить пределы конкретного своеобразия исторического процесса, общие закономерности которого, как представляется, достаточно рельефно выступают уже на исполь­зованном материале.

2 Так, в одной из американских сводок по теории и методике археологии именно упрек в приверженности к однолинейной эволюции содержат две единственные фразы, посвященные советской археологической науке (Sharer, Ashmore, 1980, p. 509-510).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЕРВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

Глава 1. ПОНЯТИЕ «ЦИВИЛИЗАЦИЯ». ЕГО ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ХАРАКТЕРНЫЕ ПРИЗНАКИ

Понятие «цивилизация», находящее в последнее время все более широкое употребление, связано в одном из своих аспектов с обозначением качествен­ного рубежа в истории человечества. К осознанию наличия подобного рубежа, не говоря уже об его обозначении, само человечество также подошло посте­пенно. Для мифологического мышления, особенно в период, лежащий на пере­путье различных социально-экономических систем, когда рушились милые сердцу общинника правопорядки первобытного демократизма, характерно стремление представить развитие человечества как своего рода нисхождение от лучшего к худшему. Наиболее ярко в этом отношении построение Гесиода, согласно которому вся история человечества разделяется на пять веков - наиболее древний, золотой, сменившийся затем последовательно веками серебряным, медным, героическим и железным. По представлению Гесиода, это была своего рода эволюция с обратным знаком, когда люди постепенно морально разлагались, развращались и становились все хуже и хуже. С раз­витием сциентистского мышления Эллады эта пессимистическая ретроспек­ция сменяется системами, построенными по принципу прямой эволюции. Подобный взгляд на естественное развитие человечества изложен уже у Эсхила в «Прикованном Прометее», хотя его концепции там придана опоэтизированная и в определенной степени мифологическая форма. В дан­ном случае традиционная концепция историко-культурного развития насы­щена философским содержанием, и при этом творцом решающих перемен является культурный герой, божественный по своему происхождению. Здесь прослежен путь развития от первобытного примитивизма к ремеслам и наукам, которым Прометей обучил род человеческий (Виц, 1979, с. 112 - 113). Тот же причинный комплекс эволюции человечества представлен и у Платона

Термин «цивилизация» получил широкое распространение в 60-70-х гг. и во­шел уже в первое издание словаря Даля (Будагов, 1971, с. 130). В целом в XIX в. понятие «цивилизация» использовалось для обозначения челове­ческой общности, смыкаясь во многом с термином «культура». Вся чело­веческая общемировая культура воспринималась как единая цивилизация. Но с успехами исторической науки становилось все более ясно, что цивилиза­ция сформировалась лишь на определенном этапе развития человечества, представляя собой качественный рубеж на эволюционном пути, реконструиро­ванном в общих чертах еще мыслителями античной эпохи. Особенно большую роль сыграло изучение многочисленных племен Америки, Австралии и Африки, сохранивших архаические культурные комплексы. В результате термин «цивилизация» был использован для членения культурно-историче­ского процесса, и в схеме Л. Моргана цивилизация замыкает длинную цепь этапов развития первобытного общества (Morgan, 1877; Морган, 1935). Глубинные социально-экономические предпосылки формирования цивилиза­ции вскрыл Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собствен­ности и государства», где он подчеркивает, что «цивилизация - период овла­дения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле слова и искусства» (Маркс, Энгельс, т. 21, с. 33). Отмечен Ф. Энгельсом и такой важный признак цивилизации, как письмен­ность. Одновременно в ходе анализа самого процесса возникновения цивили­зации Ф. Энгельс вскрывает его тесную связь с развитием антагонистических классов, образованием государства, появлением городов и купечества. Эти идеи творческого марксизма оказали глубокое воздействие на историческую науку, хотя многие западные исследователи, испытавшие прямо или косвенно их благотворное влияние, зачастую не задумываются об истоке этого теорети­ческого импульса. Советские ученые уделили значительное внимание анализу понятия «цивилизация» (Халипов, 1972; Мчедлов, 1978; Маркарян, 1962). При этом цивилизация понимается как определенная ступень общественной истории, длительный период в развитии отдельных народов и мира в целом (Давидович, Жданов, 1979, с. 53). В советской науке в основном преобладает точка зрения, согласно которой под цивилизацией следует понимать со­циально-культурный комплекс или социально-культурные общности, форми­рующиеся на определенной стадии развития общества и принимающие специфические формы в разные исторические эпохи. Последнее обстоятель­ство имеет принципиально важное значение для правильного понимания общих закономерностей развития всемирной истории, проходящей ряд после­довательных формационных ступеней. Классики марксизма-ленинизма упо­требляли понятия «древняя цивилизация», «буржуазная цивилизация», ряд работ советских авторов посвящен проблеме коммунистической цивилизации (Мчедлов, 1976). Такой исторический подход, выделение эпохальных типов цивилизаций (рабовладельческий тип цивилизаций и т. п.) является прин­ципиальной позицией советских исследователей и кардинально отличен от релятивистских построений многих западных ученых. Крайнее проявление таких построений представляют воззрения А. Тойнби, рассматривающего цивилизации как особый, надэпохальный феномен, развивающийся по своим внутренним закономерностям и гносеологически опирающийся в данном случае на гипертрофию реальных явлений и отрицание общих закономер­ностей (Мыльников, 1979, с. 65). В результате всемирная история характери­зуется как мозаичное панно, составленное многолинейным развитием суве­ренных культур, рядом расположенных и сосуществующих, а не восприни­маемых как членение мирового социокультурного континуума (Давидович, Жданов, 1979, с. 168).

Вместе с тем для современного состояния исторической науки весьма показательно наличие тенденции к объективной оценке нуклеарной сущности

Цивилизаций применительно к эпохе их возникновения. Так, Р. Адамс в своих работах последовательно связывает цивилизацию с классовым обще­ством, с системой политической и социальной иерархии, дополняемой адми­нистрацией и территориальным разделением, с организацией государства, а также с разделением труда, ведущим к выделению ремесел (Adams, 1966). В книге, посвященной эгейской цивилизации, К. Ренфрю при характеристике самого понятия «цивилизация» также придает особое значение социальной стратификации и разделению труда (Renfrew, 1972, р. 7). Еще более опреде­ленно высказывается на этот счет К. Фланнери, по формулировке которого цивилизация - комплекс культурных феноменов, связанный с такой формой социально-политической организации, как государство (Flannery, 1972, р. 400). Правда, одновременно налицо и тенденция употребления понятия «цивилизация» для целого ряда разнообразных и разноплановых явлений. В результате в литературе появляются «цивилизации пастухов», исследова­тели древней Африки пишут о «цивилизации лука», о «цивилизации леса», о «цивилизации копья» и наряду с этим о «цивилизации городов» (Маке, 1974). Как справедливо отметил Д. А. Ольдерогге, в данном случае понятие «цивилизация» практически однозначно понятию «культурно-хозяйственный тип», употребляемому советской этнографией (Ольдерогге, 1974, с. 152). Нередко расхожее словоупотребление оказывается и данью моде, представляя собой скорее журналистское, чем научное стремление использовать яркий и броский термин.

В настоящей работе цивилизация будет рассмотрена на самом первом этапе своего развития, когда ее компоненты рождались в архаической среде и, посте­пенно кристаллизуясь, придавали качественно новый характер всей системе в целом. Изучаемый, особенно на формативной стадии, в значительной мере по материалам археологии внешний облик цивилизаций ярко характеризу­ется предметным миром культуры. По существу основные параметры цивили­зации как социально-экономической системы охарактеризованы в упомяну­том исследовании Ф. Энгельса. Как отмечал Ю. В. Качановский, из описания Ф. Энгельса видно, что для древних цивилизаций речь может идти о целом ряде показателей (Качановский, 1971, с. 249). В области экономики - это усовершенствование производства продуктов питания, развитие промыш­ленности, усиление общественного разделения труда вплоть до противополож­ности города и деревни, появление купцов-профессионалов и денег. В со­циально-политической сфере речь идет о наличии антагонистических клас­сов, государства, наследовании собственности на землю и, наконец, в сфере культуры - о письменности и искусстве. По существу эти признаки были раз­виты и дополнены Г. Чайлдом, широко использовавшим новые археологиче­ские открытия, неизвестные основоположникам марксизма-ленинизма. Спи­сок этот хорошо известен и неоднократно повторяется в работах многих исследователей (Childe, 1950; Васильев, 1976, с. 3). В десять признаков цивилизации, предложенных Г. Чайлдом, включены города, монументальные общественные строения, налоги или дань, интенсивная экономика, в том числе торговля, выделение ремесленников-специалистов, письменность и зачатки науки, развитое искусство, привилегированные классы и государство. Легко можно видеть, что в этом перечне первичные признаки социально-экономического характера прямым образом восходят к энгельсовской кон­цепции. Вместе с тем Г. Чайлд на основании археологических открытий правильно подметил, что неизменными спутниками первых цивилизаций были монументальные сооружения - культовые, светские или погребальные. В ходе происходившей в Чикаго в 1958 г. дискуссии по древним городам один из выступавших - К. Клакхолм предложил сократить список Г. Чайлда до трех признаков - монументальная архитектура, города и письменность (City invisible, 1960, p. 397; Daniel, 1968, p. 25). Эти три признака, соединен-

Ные целой системой причинно-следственных связей с социальными и полити­ческими процессами, протекавшими в обществе, образуют видимую вершину огромного айсберга культуры первых цивилизаций. Указанная триада выра­зительно характеризует цивилизацию в первую очередь именно как культур­ный комплекс, тогда как социально-экономическую сущность данного явле­ния составляют появление классового общества и государства.

Остановимся кратко на общей характеристике триады. Памятники мону­ментальной архитектуры не только весьма впечатляют внешне, но и весьма показательны с точки зрения производственного потенциала создавших их обществ. В них как бы реализован прибавочный продукт, полученный данной экономической системой, отражен организованный уровень общества, умело использующего простую кооперацию. Именно объем вложенного труда отделяет первые храмы от рядовых общинных святилищ, для сооружения которых было достаточно усилий нескольких, а то и одной малой семьи. Исследователями произведены ориентировочные оценки труда, затраченного на сооружение монументальных строений первых цивилизаций. Так, олмек­ский храмовый центр Ла Вента в Мезоамерике расположен на острове, территория которого могла прокормить при существовавшей тогда системе подсечно-огневого земледелия лишь 30 семей. Однако трудовые затраты на возведение всего комплекса оценены американскими исследователями в 18 000 человеко-дней. Совершенно ясно, что Ла Вента - это культовый центр целого союза общин, располагавшегося на окружающей, довольно значительной территории (Drucker, Heizer, 1960, p. 36-45). При этом следует иметь в виду, что олмекская культура это еще ранний, формативный период мезоамериканской цивилизации (см. ниже, с. 247). Затем трудовые затраты на монументальные сооружения возрастают многократно. Для возве­дения Белого храма в шумерском Уруке, по одному из подсчетов, был необходим непрерывный труд 1500 человек в течение пяти лет (Чайлд, 1956, с. 206). По оценке китайских исследователей, для сооружения мощной крепостной стены в Чжэнчжоу требовался труд не менее 10 000 человек в течение 18 лет (Chang Kwang-Chin, 1971, p. 205). А Чжэнчжоу, как и олмекские комплексы, - всего лишь формативный период цивилизации, в данном случае древнекитайской (см. ниже, с. 217). Таковы были огромные производственные возможности первых цивилизаций, и неудивительно, что именно монументальные сооружения являются одним из ярких, маркиру­ющих признаков самого их существования.

Исключительно важное значение имело появление письменности. Ее со­здание отнюдь не было результатом отвлеченных умозрительных комби­наций, а насущной потребностью общества, вступающего в новую фазу своего развития. Для охотничьей или даже раннеземледельческой общины коли­чество информации, подлежащей передаче для сохранения стабильности хо­зяйства и культуры, было сравнительно невелико. Эта сумма знаний могла быть сообщена жрецами или шаманами устным путем при ознакомлении с духовным наследием своих предков или при обучении молодежи в ходе инициаций. Сложная социальная и экономическая система, которую пред­ставляли собой первые цивилизации, вела к скачкообразному увеличению самой разнообразной информации. Уже учет продукции и организация планомерных земледельческих работ требовали четкой регламентации. Со­здание подобия единой системы религиозных воззрений, заменяющей и вклю­чающей в себя локальные культы различных племенных центров, также нуждалось в кодификации и твердой фиксации. Эти факторы прямым обра­зом отражены уже в содержании первых письменных документов. Древней­шие протошумерские таблички из Урука - это детализированные учетные карточки, где фиксируется буквально все: размеры земельных наделов, выданный инструментарий, состав стад и многое другое. Близки по содер-

Жанию таблички кносского и пилосского дворцов, где из года в год велись счетные бухгалтерские записи о количестве людей в рабочих отрядах, об объеме продукции, выполненной ремесленниками. Иньские гадательные над­писи отражают момент культовых действий, но в конечном счете зачастую нацелены на реальные хозяйственные, политические и общественные меро­приятия. Так, в одной из надписей мы читаем: «Три тысячи человек привлечь к полевым работам?», в другой: «Община (такая-то) соберет ли урожай в достаточном количестве?» (История древнего мира, 1982, с. 158). Следует иметь в виду, что обрядовые действия, в том числе запросы к небо­жителям, в полном соответствии с традициями, идущими из глубин перво­бытной эпохи, рассматривались как составная и необходимая часть самого трудового процесса. Недаром среди тех же древнекитайских текстов мы нахо­дим и такой: «Ван повелел многим цянам (общинникам) совершать обряд плодородия на полях» (История древнего мира, 1982, с. 159). Наконец, стелы майя с календарными надписями наряду с культовым и престижным имели большое значение в планировании циклов аграрных работ.

В социальном плане введение письменности было важным явлением, выходящим на другую специфическую особенность первых цивилизаций эпохи - отделение умственного труда от физического. Это было логическим завершением производственной специализации, возрастанием которой отме­чены завершающие этапы первобытной эпохи. Именно такое разделение позволило обществу, взятому как единое целое, сосредоточить усилия отдель­ных групп на развитии искусства и разных форм положительных знаний. Еще Аристотель отмечал, что математические знания развились прежде всего в области Египта, ибо там классу жрецов было предоставлено время для досуга.

Появление письменности, бывшей в первых своих проявлениях весьма сложной системой, привело к возникновению новой профессии - писцов, обучение которых в специальных школах давало также и зачатки положи­тельных знаний. В ходе их воспитания формировались мировоззрение и социальная психология данной группы, в частности путем всяческого восхва­ления выбираемой профессии. Так, в одном из шумерских текстов к нера­дивому ученику обращено следующее поучение:

Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву!

А ведь они по девять гуров зерна приносят!

Молодые люди! Любой из них десять гуров зерна отцу приносит,

Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит!

Как уважаем такой человек!

Рядом с ним ты - не человек!

Поэзия и проза. . ., 1973, с. 140.

В данном случае и форма, и аргументация весьма показательны для прагматичной психологии шумерской цивилизации - упор делается на мер­кантильную сторону дела, даже на прямые материальные выгоды. С иных позиций утверждается значимость профессии писца в древнем Египте:

Построены были двери и дома, но они разрушены,

Жрецы заупокойных служб исчезли,

Их памятники покрылись грязью,

Гробницы их забыты.

Но имена их произносят, читая эти книги,

Написанные, пока они жили,

И память о том, кто написал их,

Стань писцом, заключи это в своем сердце,

Чтобы имя твое стало таким же.

Книга лучше расписного надгробья

И прочнее стены.

Поэзия и проза. . ., 1973, с. 103.

Здесь для обоснования значимости профессии писца предлагается этико-философский императив, убеждение идет с позиций духовных ценностей.

И монументальная архитектура, и письменность существовали не в безвоз­душном пространстве. Храмы и дворцы обычно украшали городские центры, в городах были сосредоточены и образованные кадры первых цивилизаций. Почти все огромное количество памятников иньской письменности, например, происходит из столичного Аньяна, тогда как на других, рядовых поселениях подобные находки единичны. Здесь мы выходим на третий важный признак первых цивилизаций - развитие поселений городского типа. Недаром, как мы видели, сама этимология понятия «цивилизация» восходит к гражданской, городской общине. Именно в городах особенно интенсивно протекает процесс накопления богатств и социальной дифференциации, здесь располагаются центры хозяйственного и идеологического руководства, в городах концентри­руются специализированные ремесленные производства, увеличивается роль обмена и торговли, тогда как небольшие поселки сельских общин, как правило, остаются замкнутыми на системе самообеспечения силами своих членов, сложившейся в недрах первобытной эпохи. В последнее время изу­чению древних городов, процессов урбанизации в древних обществах уделя­ется большое внимание (Adams, Nissen, 1972; MSU; Дьяконов, 1973; Древние города, 1977; Гуляев, 1979). Неоднократно приходилось обращаться к этому вопросу и автору этих строк (Массон, 1979в, 1981а; Masson, 1981b).

Город был институтом, зарождавшимся в недрах первобытного общества и символизирующим наступление новой эпохи. Именно это обстоятельство подчеркивал Ф. Энгельс, когда писал: «Недаром высятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни достигают уже цивилизации» (Маркс, Энгельс, т.21, с. 164). Города представляли собой крупные населенные центры, выполнявшие специ­фические функции в общественной системе. Вопрос о количественных параметрах поселений городского типа тесно связан с демографическими показателями, сложившимися в различных хозяйственных системах. В усло­виях поливного земледелия Древнего Востока концентрация населения была весьма высока, и здесь вполне применим критерий, предложенный Г. Чайл­дом, согласно которому поселения с числом жителей более 5000 человек можно считать городами. В других регионах эти параметры выглядят иными. В определенной мере это касается такой особенности городских центров, как плотность застройки. В частности, в Новом Свете наряду с городскими центрами со сплошной застройкой встречаются рассредоточенные поселения (Гуляев, 1979, с. 108 и след.). Значимость древних городов определялась их функциями. В первую очередь они выполняли функции центра сельско­хозяйственной округи, центра ремесел и торговли, а также роль своего рода идеологического лидера. Именно в городах располагались главные храмы страны, и нередко наличие культурного центра было одним из важных стимулов формирования в данном месте поселения городского типа. С этой функцией связана и другая черта внешнего облика древних городов - нали­чие высотной застройки. Монументальные храмовые комплексы определяли архитектурный силуэт древних городов Месопотамии. Функционально анало­гичны древневосточным городам и дворцовые центры крито-микенского общества. Рассредоточенная застройка многих древних центров Мезоамерики не может скрыть их чисто городских функций.

Культурный комплекс первых цивилизаций представлял собой сложный организм, в котором активно взаимодействовали все основные элементы, в том числе и идеологические. Значение идеологии и социальной психологии древних обществ зачастую недооценивается как в общих разработках, так и при конкретном анализе, порой выходящем вольно или невольно в первую очередь на социально-экономический детерминизм. Изучению реальной роли

И значения такой могучей силы, как идеология, уделяется неоправданно мало внимания. Между тем идеология, формируясь под воздействием эко­номических и социальных факторов, обладает известной самостоятельностью по отношению к создавшему ее базису. Как отмечал Ф. Энгельс, «. . .мы видим, что, раз возникнув, религия всегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен, так как во всех вообще областях идеологии традиция является великой консервативной силой» (Маркс, Энгельс, т. 21, с. 315). Переход к цивилизации был связан и с суще­ственными изменениями в области идеологии, когда формировались новые идеологические каноны, облеченные, как правило, в религиозные формы. Именно в пору первых цивилизаций идеологическая сфера, систематизиро­ванная и централизованная, стала поистине огромной силой. Средства идео­логического воздействия были направлены на обоснование и поддержание новых правопорядков, устанавливаемых на земле. Так, пышные погребаль­ные обряды, грандиозные царские захоронения объективно были способом идеологического воздействия на рядовых общинников, утверждали в умах и чувствах идею величия власти правителя, возвышающегося над своими подданными. Соответственные изменения происходят и в традиционных мифологических схемах. В повествованиях о сотворении мира настойчиво подчеркивается, что люди, обязанные своим существованием богам-созидате­лям, должны прилежно трудиться во имя этих богов, наведших в мире порядок.

Значение древних цивилизаций как культурных систем, важным призна­ком которых является упомянутая выше триада, заставляет специально обратиться к вопросам изучения процесса культурогенеза по материалам археологии, образующим основной массив источников для изучения данной эпохи.

(2010-02-19 ) (80 лет)

Вадим Михайлович Массо́н (1929-2010) - советский и российский учёный-археолог , доктор исторических наук, профессор, руководитель (1982-1998).

Научные труды [ | ]

Автор и соавтор более 32 монографий и 500 статей (опубликованы в России , Великобритании , Германии , Японии , Италии и др.).

Основные работы

• Древнеземледельческая культура Маргианы / АН СССР. ИИМК. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959-216 с.: ил. - (МИА. № 73).
• История Афганистана: В 2-х т. Т. 1. С древнейших времен до начала XVI в. / АН СССР. ИНА. - М.: Наука, 1964-464 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 383-406. (Совместно с В. А. Ромодиным)
• Средняя Азия и Древний Восток. / АН СССР. ЛОИА. - Л.: Наука, 1964-467 с.: ил., карт.
• История Афганистана: В 2-х т. Т. 2. Афганистан в новое время / АН СССР. ИНА. - М.: Наука, 1965-552 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 479-498.
• Страна тысячи городов. - М.: Наука , 1966.
• Средняя Азия в эпоху камня и бронзы / АН СССР ИА. - М.; Л.: Наука, 1966-290 с.: ил., карт. (Совместно с М. П. Грязновым, Ю. А. Заднепровским. А. М. Мандельштамом, А. П. Окладниковым, И. Н. Хлопиным)
• Возникновение и развитие земледелия / АН СССР. ИА. - М.: Наука, 1967-232 с.: ил, карт. - Библиогр.: с. 228-231. (Совместно с А. В. Кирьяновым, И. Т. Кругликовой).
• Раскопки на Алтын-депе в 1969 г. / АН СССР. ЛОИА; АН ТуркмССР. - Ашхабад: Ылым, 1970 - 24 с: ил. - (Материалы ЮТАКЭ; Вып. 3). - Рез. англ. - Библиогр.: с. 22.
• Поселение Джейтун: (Проблема становления производящей экономики) / АН СССР. ИА. - Л.: Наука, 1971-208 с.: ил. - (МИА; № 180)
• Каракумы: заря цивилизации / АН СССР. - М.: Наука, 1972-166 с.: ил., карт. - (Сер. «Из истории мировой культуры»). (Совместно с В. И Сарианиди)
• Среднеазиатская терракота эпохи бронзы: Опыт классификации и интерпретации / АН СССР. Отд-ние ист. ИВ. - М.: Наука, 1973-209 с., 22 л. ил.: ил. - (Культура народов Востока; Материалы и исслед.). - Библиогр.: с. 196-202. (Совместно с В. И Сарианиди)
• Экономика и социальный строй древних обществ: (В свете данных археологии) / АН СССР. ИА.- Л.: Наука, 1976-192 с.: ил.
• Алтын-депе / АН ТуркмССР. - Л.: Наука, 1981-176 с., 2 л. ил.: ил. - (ТЮТАКЭ; Т. 18). - Рез. англ. - Библиогр.: с. 166-172.
• Энеолит СССР / АН СССР. ИА. - М.: Наука, 1982-360 с.: ил., карт. - (Археология СССР. [Т. 4]). - Библиогр.: с. 334-347. (Совместно с Н. Я Мерпертом, Р. М. Мунчаевым. Е. К. Черныш)
• Старая Ниса - резиденция парфянских царей / АН СССР. ИА; ООПИК Туркм. - Л: Наука, 1985 - 12 с: ил.
• Первые цивилизации / АН СССР. ЛОИА. - Л.: Наука, 1989-276 с: ил., карт. - Рез. англ. - Библиогр.: с. 259-271.
• Исторические реконструкции в археологии / АН КиргССР. ИИ. - Фрунзе: Илим, 1990 - 94 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 90-93.
• Мерв - столица Маргианы. - Мары, 1991 - 73 с.
• Древности Саяногорска / РАН. ИИМК. - СПб., 1994 - 23 с., 2 л. ил. - Рез. англ. (Совместно с М. Н. Пшеницыной).
• Бухара в истории Узбекистана. - Бухара, 1995 - 52 с. - Рус., узб. - (Б-ка из сер. «Бухара и мировая культура»).
• Исторические реконструкции в археологии: Изд. 2-е, доп. / РАН. ИИМК; СамарГПУ. - Самара, 1996-101 с.: ил. - Библиогр.: с. 98-101.
• Палеолитическое общество Восточной Европы: (Вопросы палеоэкономики, культурогенеза и социогенеза) / РАН. ИИМК. - СПб., 1996 - 72 с.: ил. - (Археол. изыскания; Вып. 35). - Библиогр.: с. 64-68.
• Институт истории материальной культуры: (Краткая история учреждения, научные достижения) / РАН. ИИМК. - СПб., 1997 - 40 с.: 4 л. ил
• Культурогенез древней Центральной Азии. - СПб.: Изд-во СПбГУ , 2006. - ISBN 978-5-8465-0104-1

Рухнама

Культурогенез Древней Центральной Азии.

// СПб: Филол. ф-т СПбГУ; Изд-во СПбГУ. 2006. 384 с. (Азиатика)

ISBN 5-8465-0104-4 (Филол. ф-т СПбГУ) ISBN 5-288-04092-3 (Изд-во СПбГУ)

Введение.

Петербургская школа центральноазиатской археологии.

Историческая география Центральной Азии. Археологические материалы и культурологические реконструкции. Вклад учёных Санкт-Петербурга - Ленинграда в формирование среднеазиатской археологии как научной дисциплины. - 3

Глава 1.

Палеолит и неолит: истоки культурогенеза.

Памятники эпохи нижнего палеолита. Бифасы и чопперы - западные и восточные связи. Мезолит - начало широкого освоения пустынь и полупустынь. Неолитическая эпоха - формирование двух культурно-хозяйственных зон, осёдлые земледельцы и скотоводы юга (Джейтун) и охотники, рыболовы и собиратели севера (Кельтеминар). - 19

Глава 2.

Раннеземледельческие общества и их культура.

Неолитическая революция и качественно новая эпоха в развитии культуры и общества. Три периода развития раннеземледельческих обществ на юго-западе Средней Азии. Сложение крупных центров (Намазга-депе, Алтын-депе). Расцвет художественной культуры в период позднего энеолита и интенсификация межрегиональных связей (Кара-депе, Геоксюр 1). - 42

Глава 3.

Древние цивилизации бронзового века: фундамент последующей эволюции.

Развитие южных общин по месопотамскому пути. Формирование протогородских центров и городского образа жизни. Стандартизация материальной культуры. Организационно-управленческий путь политогенеза: храмовые городки. Связи с великими цивилизациями Индостана и Месопотамии. Перемещение центров интенсивного развития в долину Мургаба (Маргиана) и на Среднюю Амударью (Бактрия). Храмовые комплексы и вопрос о жреческой олигархии. Первые земледельцы и скотоводы на Нижнем Зеравшане (Заман-баба). - 61

Глава 4.

Памятники культур степной бронзы: культурогенез в ситуации взаимодействия двух культурных миров.

Формирование в степной зоне Евразии обществ с элитой вооружённых колесничих. Продвижение этих обществ на юг в Тянь-Шань (Арпа), в низовья Амударьи (Тазабагъяб) и в долину Зеравшана (Зардчахалифа, Дашти-Козы). Сложение синкретических культур и комплексов в Западном Таджикистане (вахшская культура). Взаимодействие с осёдлыми оазисами и включение степняков в состав городского населения южных цивилизаций. - 86

Глава 5.

Эпоха раннего железа: культурная трансформация. Мидийское и ахеменидское время.

Кризис южных цивилизаций бронзового века и перепад в процессе культурогенеза. Комплексы типа Яз I и доминанта военно-аристократического пути политогенеза. Встречная ассимиляция в традиционных центрах урбанистических культур юга. Второй цикл урбанизации и формирование новых стандартов материальной культуры. Культурная трансформация оседающих степняков и воздействие южных стандартов и эталонов в Древнем Согде. Сложение городской культуры Древнего Хорезма. - 100

Глава 6.

Памятники и культура Парфии и Маргианы.

Старая Ниса - резиденция Старших Аршакидов и эллинистические компоненты культурного комплекса парфянской элиты. Укреплённые усадьбы сельской знати в Северной Парфии. Зороастризм в массовой народной традиции. Мерв - урбанистический суперцентр Древнего Востока. Маргиано-бактрийские культурные связи. Памятники кочевников в Северной Парфии. - 131

Глава 7.

Памятники и культура Древней Бактрии.

Греко-бактрийский форпост эллинизированной культуры. Проникновение юечжей, начало предкушанского культурного синтеза. Эллинистические импульсы в массовой культуре. Кушанское государство как урбанистическая цивилизация. Распространение буддизма как одно из отражений прогресса в интеллектуальной сфере. Упадок городов и культурная стагнация с последующей дезинтеграцией. - 149

Глава 8.

Памятники и культура Древнего Согда.

Функция убежищ древнейших укреплённых центров (Афрасиаб, Ёр-курган). Эллинистические импульсы в керамических комплексах. Инфильтрация кочевых групп и их вхождение в городскую среду. Проникновение культурных стандартов засырдарьинской культуры Каунчи. - 171

Глава 9.

Памятники и культура Древнего Хорезма.

Самобытность культуры III-I вв. до н.э. и стремление следовать ориентальному наследию. Слабость эллинистических воздействий и связи с кочевым миром. Хорезмийские стандарты городской культуры и дворцовый комплекс Топрак-кала. Начало культурной деградации в IV-V вв. н.э. - 182

Глава 10.

Фергана и области Средней Сырдарьи: на периферии городских цивилизаций.

Двуединый характер культурных комплексов Древней Ферганы. Воздействие стандартов городских культур юга и традиций оседающих кочевников. Комплексы Каунчи на Средней Сырдарье как отражение таких процессов. Интенсивное развитие стандартов культуры Каунчи в осёдлых оазисах. Продвижение носителей каунчинских комплексов в южном направлении. - 195

Глава 11.

Памятники и культуры ранних кочевников: второй цикл взаимодействия двух культурных миров.

Переход к номадизму - по социальным и культурным последствиям аналог городской революции в осёдлых областях юга. Кочевая империя как высшая форма политогенеза в кочевой среде. Сакский региональный тип культуры ранних кочевников. Памятники сакского круга в Семиречье, Приаралье, на Тянь-Шане и Памире. Памятники типа Кенкол и восточноазиатские связи кочевого мира Центральной Азии. Продвижение кочевых групп в Согд и Бактрию и адаптация материальной культуры к стандартам городского образа жизни. - 210

Глава 12.

Памятники раннесредневековой эпохи и согдийская цивилизация.

Признаки стагнации и упадка в культуре Бактрии и Хорезма. Распространение замковой архитектуры. Каунчинский комплекс в Древнем Согде и формирование согдийской цивилизации раннесредневековой эпохи как наивысшего достижения доарабской Центральной Азии. Художественное и интеллектуальное богатство городской культуры. Пенджикент - эталонный памятник согдийской цивилизации. - 233

Глава 13.

Отражение политогенеза и культурогенеза в монетных типах доарабской Средней Азии.

Монархические начала в монетной символике. Царский чекан Парфии. Монетное дело и культурная ассимиляция в предкушанской Бактрии. Имперский чекан Великих кушан. Монетное дело Хорезма и политическое самоутверждение. Монетное дело Древнего Согда и политическая мозаичность. Роль местной письменности. Полное изживание эллинистических традиций к эпохе раннего Средневековья. - 258

Глава 14.

Культурные стандарты урбанистической интеграции в эпоху развитого средневековья.

Развитие городской жизни в домонгольский период. Формирование новых городских центров в Чаче и Семиречье. Изменение идеологических ориентиров в некоторых сферах городского образа жизни в связи с утверждением религиозной монополии ислама. Архитектурный облик крупных городских центров с ориентацией на культовую архитектуру как отражение интеграционных процессов на мусульманском Востоке. Культурный подъём в эпоху Тимуридов и начало культурной стагнации. - 279

Заключение.

Процессы культурогенеза и культурное наследие.

Типы культурного развития. Спонтанная и стимулированная трансформация. Культурная интеграция. Эпохальный, региональный и локальный типы культур. Ритмы культурогенеза. Культурное наследие - важнейшая составляющая в изучении истории народа. - 292

Таблицы [ 1-38 ]. - 303

Литература. - 343

Сокращения. - 352

Указатель названий памятников и культур. - 353

Приложение.

Выдающиеся учёные Санкт-Петербурга и изучение древних культур и цивилизаций Центральной Азии и Кавказа. - 360

АВ - Археологические вести. СПб.

ВДИ - Вестник древней истории. М.

ВОРАО - Восточное отделение Русского археологического общества

ГАИМК - Государственная академия истории материальной культуры

ГПБ - Государственная Публичная библиотека. Л.

ЗВОРАО - Записки Восточного отделения Российского археологического общества. СПб.

ИИАЭ - Институт истории, археологии и этнографии

ИИМК - Институт истории материальной культуры АН СССР (позднее Российской Академии наук)

ИМКУ - История материальной культуры Узбекистана. Ташкент; Самарканд

(2010-02-19 ) (80 лет)

Вадим Михайлович Массо́н (1929-2010) - советский и российский учёный-археолог , доктор исторических наук, профессор, руководитель (1982-1998).

Научные труды

Автор и соавтор более 32 монографий и 500 статей (опубликованы в России , Великобритании , Германии , Японии , Италии и др.).

Основные работы

• Древнеземледельческая культура Маргианы / АН СССР. ИИМК. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959-216 с.: ил. - (МИА. № 73).
• История Афганистана: В 2-х т. Т. 1. С древнейших времен до начала XVI в. / АН СССР. ИНА. - М.: Наука, 1964-464 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 383-406. (Совместно с В. А. Ромодиным)
• Средняя Азия и Древний Восток. / АН СССР. ЛОИА. - Л.: Наука, 1964-467 с.: ил., карт.
• История Афганистана: В 2-х т. Т. 2. Афганистан в новое время / АН СССР. ИНА. - М.: Наука, 1965-552 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 479-498.
• Страна тысячи городов. - М.: Наука , 1966.
• Средняя Азия в эпоху камня и бронзы / АН СССР ИА. - М.; Л.: Наука, 1966-290 с.: ил., карт. (Совместно с М. П. Грязновым, Ю. А. Заднепровским. А. М. Мандельштамом, А. П. Окладниковым, И. Н. Хлопиным)
• Возникновение и развитие земледелия / АН СССР. ИА. - М.: Наука, 1967-232 с.: ил, карт. - Библиогр.: с. 228-231. (Совместно с А. В. Кирьяновым, И. Т. Кругликовой).
• Раскопки на Алтын-депе в 1969 г. / АН СССР. ЛОИА; АН ТуркмССР. - Ашхабад: Ылым, 1970 - 24 с: ил. - (Материалы ЮТАКЭ; Вып. 3). - Рез. англ. - Библиогр.: с. 22.
• Поселение Джейтун: (Проблема становления производящей экономики) / АН СССР. ИА. - Л.: Наука, 1971-208 с.: ил. - (МИА; № 180)
• Каракумы: заря цивилизации / АН СССР. - М.: Наука, 1972-166 с.: ил., карт. - (Сер. «Из истории мировой культуры»). (Совместно с В. И Сарианиди)
• Среднеазиатская терракота эпохи бронзы: Опыт классификации и интерпретации / АН СССР. Отд-ние ист. ИВ. - М.: Наука, 1973-209 с., 22 л. ил.: ил. - (Культура народов Востока; Материалы и исслед.). - Библиогр.: с. 196-202. (Совместно с В. И Сарианиди)
• Экономика и социальный строй древних обществ: (В свете данных археологии) / АН СССР. ИА.- Л.: Наука, 1976-192 с.: ил.
• Алтын-депе / АН ТуркмССР. - Л.: Наука, 1981-176 с., 2 л. ил.: ил. - (ТЮТАКЭ; Т. 18). - Рез. англ. - Библиогр.: с. 166-172.
• Энеолит СССР / АН СССР. ИА. - М.: Наука, 1982-360 с.: ил., карт. - (Археология СССР. [Т. 4]). - Библиогр.: с. 334-347. (Совместно с Н. Я Мерпертом, Р. М. Мунчаевым. Е. К. Черныш)
• Старая Ниса - резиденция парфянских царей / АН СССР. ИА; ООПИК Туркм. - Л: Наука, 1985 - 12 с: ил.
• Первые цивилизации / АН СССР. ЛОИА. - Л.: Наука, 1989-276 с: ил., карт. - Рез. англ. - Библиогр.: с. 259-271.
• Исторические реконструкции в археологии / АН КиргССР. ИИ. - Фрунзе: Илим, 1990 - 94 с.: ил., карт. - Библиогр.: с. 90-93.
• Мерв - столица Маргианы. - Мары, 1991 - 73 с.
• Древности Саяногорска / РАН. ИИМК. - СПб., 1994 - 23 с., 2 л. ил. - Рез. англ. (Совместно с М. Н. Пшеницыной).
• Бухара в истории Узбекистана. - Бухара, 1995 - 52 с. - Рус., узб. - (Б-ка из сер. «Бухара и мировая культура»).
• Исторические реконструкции в археологии: Изд. 2-е, доп. / РАН. ИИМК; СамарГПУ. - Самара, 1996-101 с.: ил. - Библиогр.: с. 98-101.
• Палеолитическое общество Восточной Европы: (Вопросы палеоэкономики, культурогенеза и социогенеза) / РАН. ИИМК. - СПб., 1996 - 72 с.: ил. - (Археол. изыскания; Вып. 35). - Библиогр.: с. 64-68.
• Институт истории материальной культуры: (Краткая история учреждения, научные достижения) / РАН. ИИМК. - СПб., 1997 - 40 с.: 4 л. ил
• Культурогенез древней Центральной Азии. - СПб.: Изд-во